Наконец, Глазенап, зная неизреченное милосердие Государя, уважил их просьбу, как бывших покорных, возвращавшихся к своему долгу.

Переговоры длились до 14-го числа, и лагерь наш ни днем, ни ночью не был тревожим. Но, в этот день хищники, вместо того, чтобы заниматься выбором судей, вывезли все свои семейства с имуществом в ущелье гор, а сами укрепясь, – не были уже ни на что согласны. Видя такое их явное неповиновение, Глазенап принужден был действовать. Он построил из обозов вагенбург, и дав ему прикрытие из пехоты и артиллерии, с частию худоконных казаков, со всем отрядом, в боевом порядке, переправился вброд за быстрый Чегем. Вступив на равнину, войска приостановились: пехота стояла в двух кареех, между ними помещалась кавалерия в две линии, развернутым фронтом, а за срединою резерв из 3-х баталионов. Артиллерия была поставлена в разных местах впереди боеваго порядка, и все казаки, тоже с резервом, рассыпаны саженях в 200 перед артиллериею. Григорий Иванович объезжал фронт и ободрял войска речью. Солдаты крестились. Ударили барабаны и все двинулось. Кабардинцы, видя приближение русских войск, встретили их с гиком. Глазенап, – по его выражению[11], тотчас оказал им военную руку победоноснаго Его Императорскаго Величества войска. Кабардинцы отступили и потянулись влево к горе, и стали на нее подниматься, ведя перестрелку с казаками. Наконец, они взобрались на гребень довольно высокой горы и растянулись в виду нашего отряда, который, в том же порядке, следовал за ними. Казаки раздвинулись на обе стороны, егеря 16-го полка с генералом Лихачевым двинуты вперед. Этот полк был доведен до совершенства и стрелял превосходно, особенно из штуцеров. Обмундирован он был хорошо и не слишком строго придерживаясь формы: шапки светлозеленаго сукна, как черкеския, куртки и шаровары того же цвета, легкий ранец, через одно плечо, длинно, почти у бедра висевший, так что если хоть на минуту останавливались, – человек снимал эту ношу и клал у своих ног; патронташ кругом всей талии, ружье и более ничего. Егеря 16-го полка могли бежать сколько угодно, не отставая от кавалерии и умели садиться на лошадей позади драгунов. Зеленое это войско рассыпалось мастерски: по сигналу легло в траву и поползло. Их вовсе не было видно; только Лихачев, беспрестанно ездивший на белой своей лошадке, и барабанщик при нем представлялись отряду. Когда егеря подались уже вперед на прицельный выстрел, дан был сигнал стрелять. Стрельба таких молодцев оказалась чрезвычайно убийственною. Люди и лошади кабардинцев беспрестанно падали и катились под ноги отряду, так что неприятель был с горы сбит и спускался вниз. Егеря и казаки их преследовали. Когда и отряд взобрался на гору, ему открылось ущелие и долина с речкою Шалухою, а по ней большой аул с каменными и плетневыми мазаными саклями; в разных местах были еще и другие аулы. Егеря и казаки ворвались в ближайший большой аул и завязалась жаркая схватка. Драгуны стояли на высоте, с которой артиллерия громила по неприятельским толпам довольно удачно. Но казаки были выбиты из деревни, которая уже пылала в нескольких местах. Вызвали охотников от Нижегородскаго драгунскаго полка на подкрепление. Явилось гораздо более, нежели нужно. Охотники понеслись вихрем. Вскоре наши снова были в ауле и там закипел сильный бой и раздались победные крики. В тоже время вблизи позиции из-за высоты чрез овраг появились густыя толпы горцев, которые, залегши за камни, наносили отряду большой вред. Артиллерия, егеря и спешенные драгуны перестреливались. Наконец аул был очищен и весь горел; горцы, бывшие в нем, побежали по ущелию в горы, а наши пустились их преследовать; толпа, засевшая против отряда, видя это, также удалилась. Ночь остановила успехи, выстрелы редели, барабанный бой стягивал отряд.