– Я сама открою, – решительно сказала Наташа и пошла в коридор.

Ольга Николаевна опять подумала о страждущих маньяках, чьи искалеченные в детстве души не давали им покоя в зрелом возрасте, и поспешила за Наташей.

Но вместо искалеченной души на пороге их квартиры стоял не совсем вменяемый… Толик Ворошилов. Его потрепанный вид буквально кричал о всех немыслимых неприятностях, произошедших с ним в этот вечер. И только три тощие красные гвоздики, зажатые в нетвердой грязной руке, диссонировали с бунтарским образом обожателя Наташи.

– Здрасьтя, – заплетающимся языком приветствовал Толик Ольгу Николаевну. – Эт те!

И сунул цветы растерянной Наташе.

– Анатолий! – воскликнула Ольга Николаевна. – Что с вами приключилось?!

– А-а-а-а, долго рассказ…ать! Седня ж пра…прадж…празд. ник!

– Интересно какой, – пробурчала Наташа, с брезгливым выражением лица принимая гвоздики.

– День пищ…ой промыш…ти!

– Правда? – чему-то обрадовалась Ольга Николаевна. – День пищевой промышленности! Какая прелесть, а мы не знали.

– Теперь вы в кур…се! – сказал Толик и вслед за гвоздиками свалился в руки Наташи.

Ольга Николаевна помогла дочери подхватить парня и отнести на диван. Они сняли с него пальто и шапку. И Наташа стала шарить в карманах его пальто – нужно было найти ключи от его квартиры и отнести Толика на его собственный диван. Но Ольга Николаевна сказала, что он совсем нетранспортабелен, пусть отлежится у них дома. Сразу видно, что у человека стресс. Что-то случилось. Пусть уж почувствует себя в приятной домашней обстановке.

Конец ознакомительного фрагмента.