– Да. Поэтому посвященные и не несут знание в народ. Как можно выйти к людям и сказать, что есть тот, кто их сотворил, но они ему не нужны? Это действительно страшное знание. Мне больно, что пришлось поделиться им с тобой. Так вот… книга. Я не видал ее ни разу, я не знаю ее содержание. Но слушай: лет пятьдесят назад в сокровищницу Великого Князя получил доступ один лукавый маг. Он собирал сказания о духах, живущих в разных частях княжества и уж не знаю, каким образом, он добрался и до Книги. Он выписал из нее в том числе и отрывок, говорящий о Храме Создателя. Том самом месте, где Создатель может услышать человека. Отрывок стал частью сборника. А сборник был переписан повторно. Подумай только, по случайности великое знание стало доступно кому угодно… Но никому так и не понадобилось! Я узнал о том случайно… сам переписчик рассказал мне перед смертью… Рассказал, что великую тайну описал как детскую сказку! О, я схожу с ума при одной мысли, как порой удивительные знания… Ну ладно, я разошелся. Сборник переписан. Один из экземпляров – оригинал – утрачен. А второй – копия – хранится у частного книготорговца. Я пытался выкупить его, но книготорговец не продал. Если бы я знал, как важно это будет, я бы упорствовал… но я не знал, я решил: потом. Ведь это лишь отрывок… Ведь у нас есть целые книги… А что теперь? Теперь сборник полусказок – наша единственная ниточка, ведущая к Создателю… Тебе нужна эта книга, Рене. Тебе нужно добраться до нее и узнать, где находится Храм Создателя.

Рене прижал руку к груди, где трепетало, выбивало немыслимые ритмы сердце.

– Почему я?

– Потому что рядом с тобой бытие словно становится гуще.

Молодой маг, не веря, покачал головой. «Похоже, я – не самая удачная мысль Создателя», – внезапно подумал он, и ему стало понятно: он поверил Абеляру. Поверил, и оттого стало еще страшнее. И вдобавок накатился новый ужас. Впервые за последние часы Рене осознал: он умирает. Они все умирают, и он, и Эмиль, и Абеляр, и вдруг будто молнией пронзило создание: Амайя! Он думал о ней редко, гнал болезненные мысли, злился на нее, но сейчас вздрогнул от боли, понимая, что где-то вдали от него она тоже умирает.

Абеляр, понимая, что происходит в душе его ученика, какое-то время помолчал, а потом проговорил спокойно и веско:

– Да, Рене, я отправляю тебя на встречу с Создателем. Мальчик мой, если кто и сможет проделать этот путь, то только ты. Рене, я возлагаю на твои плечи тяготы всего мира, ты понимаешь?

– Но что я скажу ЕМУ, – прошептал Рене помертвевшими губами, – если найду… если дойду?

– Расскажи ЕМУ. Расскажи о красоте этого мира. О тяготах и страданиях, которые мы переносим, о радостях и восторгах, которые переживаем. Расскажи, как нам больно и страшно. Как мы не хотим терять свои жизни. Обо всем. Говори обо всем, что у тебя на душе, мальчик мой. Я верю, что, если ты откроешь ему душу и попросишь пощадить нас, Создатель вновь обратит к нам свой лик.

– Но если… если ничего этого нет…

– Тогда мы все равно все умрем, – спокойно ответил Абеляр. – Исчезнем. Не бойся, Рене. Если ничего не выйдет, мы ничего не теряем.

Рене с силой сжал голову и застонал. И теплая сухая ладонь Абеляра легла ему на плечо, словно старый маг пытался разделить боль и отчаянье молодого.

– Так мне… ехать в столицу? Или все же к торговцу?

– Я думаю, к книготорговцу. Из столицы давно не приходило вестей, я всерьез боюсь, что уже может не быть ни столицы, ни княжеского дворца с сокровищницей и библиотекой.

– А книготорговец, – проговорил через силу Рене, – почему вы думаете, что он еще есть? Что не истаял как магистр Милиссар.