– Не будем пороть горячку и впадать в панику. Люди полезное дело делают. Побеседовать с ними, конечно, стоит.

После беседы с частниками Крутов и Горбань получили в подарок от частных мастерских по золотому портсигару и по ожерелью для супруг, а от частного туалета по новейшему унитазу и по биде из ФРГ. Прогресс в Партграде брал свое.

Либерализацию в Партграде сначала истолковали так, как ее и следовало бы истолковать в соответствии с традицией. Из лагерей и тюрем выпустили несколько искалеченных людей, считавшихся диссидентами. Зато провели такую воспитательную кампанию, после которой партградцы перестали даже рассказывать анекдоты, сочиненные в годы брежневского «террора». Партградцы привыкли к тому, что когда начинают много говорить о свободе, то дело кончается арестами. Из учреждений стали изымать под разными предлогами политически неустойчивых сотрудников, особенно молодых. Милиция совместно с народными дружинниками совершила облаву на места, где продавались запрещенные книги. На улицах стали задерживать молодых людей с транзисторными радиоприемниками, приспособленными для слушания западных радиостанций.

Но вскоре по указанию из Москвы начались послабления. Появились «неформальные» объединения. Наибольшую известность из них в городе приобрели «липари» и «металлисты». Первые были молодые люди из района Новых Липок. Как правило, они были единственные дети в более или менее благополучных семьях, не сумевшие устроиться в приличные учебные заведения. Работали они лишь время от времени где придется. Спекулировали на черном рынке «заграничными вещичками» – книгами, кассетами, транзисторами, джинсами, сигаретами. По примеру москвичей того же рода организовались в группы, объявив целью групп – «культурное самовыражение и времяпровождение, независимое от комсомола и от марксизма-ленинизма». «Металлисты» же, разделяя программу «липарей», отличались от них тем, что одевались одинаково в заграничные куртки и джинсы, украшенные металлическими бляхами, и стриглись наподобие западных панков. Они были из рабочих семей и сами причисляли себя к «рабочему классу». Начальник областного управления КГБ Горбань сказал по этому поводу, что «у нас даже поддаваться тлетворному влиянию и разлагаться морально как следует не умеют».

В обкоме партии решили возродить диссидентское движение, но в таких формах, которые вполне укладываются в русло перестройки. Нашли одного бездарного и вполне преуспевающего писателя, которому однажды задержали на короткое время публикацию его сверхбездарного романа, и напечатали о нем статью в газете как о жертве брежневского «террора». Писатель однажды отсидел пятнадцать суток за хулиганство в пьяном виде. И это ему поставили в заслугу: был якобы репрессирован за критику брежневского бюрократизма и коррупции. Нашли не менее бездарного художника, отбывавшего когда-то наказание за растление малолетних. О нем тоже решили написать статью как о жертве брежневизма, устроить его выставку и рекомендовать его иностранцам как диссидента.

– Надо проследить за тем, – сказал товарищ Крутов, – чтобы освобожденные узники совести не вздумали на радости вместо обличения язв нашего общества заниматься его восхвалением. Сейчас это было бы неуместно.

Еще в брежневские годы в Партграде по примеру Москвы возродились движения славянофилов и западников. Сначала они были едины, поскольку все были за прогресс. Различались они сначала тем, что первые пили водку и крякали от удовольствия, а вторые тоже пили водку, но при этом вздыхали по виски и кальвадосу, о которых вычитали в книгах западных писателей. Но вот однажды вождь западников пренебрежительно отозвался о русском квасе. Хотя квас в Партграде давно исчез, вождь славянофилов заявил, что он такое оскорбление русского национального достоинства стерпеть не может. И пошло!! И кончилось полным разрывом и противостоянием. Западники настаивали на приобщении Партграда к джинсам, бородам, колготкам, транзисторам, Хемингуэю, Бергману, Антониони и всему прочему, что на Западе стало неотъемлемым атрибутом жизни культурного человека конца двадцатого века. Славянофилы обвиняли Запад в бездуховности и звали к основам народной жизни, восхваляли частушки, народные обряды и героическое прошлое. Вождь славянофилов опубликовал статью «Запад нам не указ». В ней он призвал к возрождению обычая мазать ворота дегтем, если невеста потеряла невинность до вступления в брак. Статья наделала много шуму. Народные массы в лице одной столетней глухонемой старухи поддержали это предложение. Но в практическом его исполнении возникли трудности. Выяснилось, что в городе нет ворот и нет дегтя. Но это было еще полбеды. Выяснилось, что нет народа. Сунулись в деревню. И в каждом доме увидели холодильник и телевизор. А все девки красовались в колготках. Даже спали в них. Парни же поголовно ходили в джинсах с американскими нашлепками. После этого движение славянофилов пошло на спад. А потому прекратили существование и западники.