Марго расхохоталась.

– Любит? Смешно, – она ткнула тонким изящным пальцем в белоснежного кота, который теперь постоянно бродил по дому, и наткнуться на него можно было в самых непредсказуемых местах. Сейчас он мирно спал на подоконнике, подставляя под солнышко пузо и мохнатые бубенчики, даже странно, что вначале я решила, будто это кошка. – Вот Пушок меня любит, а отец использует.

Я тяжело вздохнула, и все же решила, что Винзель стоит прочесть то письмо. Вероятно стоило показать ей его раньше, но в тот момент я посчитала, что это будет демонстрацией слабости с моей стороны, будто я жалуюсь. Сейчас же это была “тактика”.

– Возможно, наши отцы в этом похожи: и тебя, и меня растили, чтобы использовать, – я открыла ящик стола и протянула Винзель письмо, которое зарыла среди прочих бумаг. Ведь если хочешь что-то спрятать, положи на самом виду и никогда не закрывай на замок. – Прочти, своему отцу ты очень нужна.

Марго прошлась равнодушным взглядом по строчкам, чему-то усмехнулась про себя, а после отдала послание обратно мне.

– Ну, конечно же я ему очень нужна. У него есть официальная мегера-жена, один подающий надежды скотина-сын, и я, в качестве альтернативы и устрашения для этих двоих. Если королевская пятка моего отца зачешется, то престол можно и мне отдать. Не скажу, что я рассматриваю перспективу стать королевой с полной серьезностью, но мой братец с радостью бы меня придушил собственными руками, просто чтобы спать спокойно. Он кстати пытался как-то меня убить.

– Принц?!

Винзель кивнула.

– Гаденыш. Приехал в клуб под видом, что желает поиграть в рулетку. Если бы не Пушок, я бы тут не сидела. Возможно сам Господь послал мне этого кота, до сих пор не понимаю, как животное оказалось в клубе. В ту ночь он накинулся на братца и исполосовал ему все лицо. Так что не верьте в россказни, что принц подрался на дуэли, защищая честь какой-то герцогини. Он позорно бежал от котенка.

Словно понимая, что речь о нем, кот широко зевнул, оголяя длиннющие зубы.

– И после этого ты хочешь, чтобы я открыла клуб? – переварив эту историю, спросила я. – Никакие деньги этого не стоят.

– Деньги стоят, – парировала Винзель, – А еще свидетели и слухи, которые будут ползти по городу. Это тоже часть нашей безопасности, твой отец это понимал.

– А я нет, – честно призналась, борясь с единственным желанием устало опустить голову на ладони. – Отец мог обеспечивать вам безопасность, как нейтрализатор. А я не могу. У отца были деньги – у меня их нет. Все что мне доступно сейчас – это дать вам эти стены, и несмотря на угрозы – мне приходится быть благодарной твоему отцу за гвардейцев. Даже такая охрана, лучше чем ничего.

– Если завтра мой отец умрет, и власть юридически перейдет к моему брату, эти гвардейцы получат новый приказ, и перережут тут всех. Меня, – Винзель занялась загибать пальцы. – Роксану, которая сейчас беременна от бургомистра. Лиру, Миранду, Фейзин, Клару, – могу продолжать дальше. Перед этим скорее всего изнасилуют, возможно не один раз. И не важно кто мы, дочери, сестры, матери или любовницы – от нас избавятся. От тебя скорее всего тоже, и никто об этом не узнает. Ведь мы закрыты в этом доме, как в тюрьме. Вот еще одна причина, для открытия “Карты”. Тут должны быть люди, всегда. Много людей, а мы должны быть у них на виду. Пусть сюда приезжают богатеи со своей охраной, пусть устраивают драки, машут кулаками, трогают доступных девиц. Но даже так будет безопаснее, чем сейчас.

– У них уже есть “Бешеная Ладья” для этого, – напомнила я, вспоминая вора-метаморфа, который разбил стекло в кабинете и на память о себе оставил только обрывки платья.