Сбежать. Да, все верно, я должна выбраться отсюда. Но как это сделать? Мышцы ноют, даже передвигаясь на четвереньках, постоянно испытываю головокружение и теряюсь в пространстве.

Если попытаюсь сбежать, Поул спустит на меня мутировавших. Он их выдрессировал с помощью тока и какой-то наживки. Если они не растерзают мое еле живое тело, то подключатся подружки Поула.

Плевать. Я устала думать об этом. Я устала дышать.

– Вот теперь ты готова к разговору, – говорит Поул.

Его голос доносится издалека. Выныриваю из мыслей о безысходности и возвращаюсь в реальность, которая такая же тусклая и физически мрачная. Грязная, вонючая, голодная и истощенная поднимаю на Поула полный ненависти взгляд. Хочу, чтобы он прочувствовал это каждой проклятой клеткой своего тела. На этот красноречивый выпад уходят все силы, а перед глазами снова плывет.

– Дамы, приведите ее в порядок, но чтобы через час она была в столовой.

Раздав указания, Поул разворачивается и уходит, а дамы направляются ко мне. Я не сопротивляюсь, когда кандалы с рук падают на мои вытянутые ноги я даже не вздрагиваю от их тяжести. Смотрю на изуродованные запястья и удивляюсь, как я не содрала кожу до крови. Если бы хоть капля крови выступила на запястьях, то мутировавшие бы перестали быть просто странными соседями, которые постоянно пялят в мое окно.

– Вставай, – приказывает одна из дам. Ее голос заглушен из-за наличия маски на лице, но я безропотно поднимаюсь на ноги и стараюсь не завалиться.

Одна из них идет к выходу, вторая толкает меня в плечо и кивает в сторону двери. Меня тут же клонит в сторону, мутировавшие начинают шевелиться. Толкнувшая ловит меня за локоть и помогает поймать равновесие.

Неужели я покину этот склеп?

Передвигая ногами, иду на выход, мысленно прощаюсь с Джонни, наши беседы успокаивали меня, пока я еще хотела говорить. Потом силы совсем оставили, и я решила беречь их, самостоятельно загнав себя в обет молчания.

Слыша шаги за спиной, я поняла, что вторая дама пристроилась сзади и скорее всего направила шокер в спину или шею, как только закрылась дверь склепа.

Идем прямо, потом направо и упираемся в приоткрытую дверь. Как только выхожу, тут же понимаю, где оказалась. Дом Беринга. Южное крыло первого этажа. Я редко бывала тут в прошлом, но из-за того что мебель осталась прежняя и ее никто не переставил, сразу же все узнала.

Ностальгия по былым временам ударила звонкой пощечиной. Мне было здесь хорошо. Я чувствовала себя сильной, нужной и важной. Именно в Ротоне я поняла, что могу сама себя защитить. Как издевательски все получается. Ведь именно здесь я начинаю терять надежду на это.

Дамы могли бы идти куда подальше, я знаю, где столовая. Но они ведут меня в другое место. В комнату, где раньше хранились вещи, которыми пользовались крайне редко. И сейчас это не изменилось. Небольшое помещение все так же захламлено, в центре металлический чан с водой. Замечаю, что рядом валяются вещи, так, словно дверь открыли, швырнули их, а потом закрыли.

На глазах закипают слезы, когда я узнаю свою одежду. Всхлип звучит так громко, что дама, стоящая ко мне спиной вздрагивает и поворачивается. Им не понять, что творится у меня на сердце. Огромный кусок жизни, о котором я долго не помнила, падает на меня с невообразимой высоты и давит на плечи. Я тут же вспоминаю разговоры с Берингом, их было так много. И они были необходимы для той запуганной и ранимой девочки.

– Помойся и переоденься, – приказывает одна из сопровождающих.

Утираю слезу и беру себя в руки. Принимаюсь раздеваться, получается с трудом. Пальцы трясутся, кожа болит, мышцы ноют. Скинув последний элемент одежды, пытаюсь успокоить дыхание и утираю со лба выступивший пот. Как мне бежать отсюда, если даже малейшие физические нагрузки убивают меня в прямом смысле слова.