– Да ты что! Вот радость-то! – точно так же ответила Ульяна. – А у него нет помощника какого-нибудь для организации масс?

– Нет ли у тебя помощника? – всё тем же балаганным тоном продекламировала Настасья.

– Антон подойдёт? – неуверенно поинтересовался Першин.

– Супер! То, что надо, – кивнула Уля, подхватив у подруги эстафету лести. – Очень даже подойдёт. Его точно будут слушаться. Он же авторитетный парень.

Вяземский удовлетворённо кашлянул. Действительно, а что, Камышина права: он авторитетный, и его будут слушаться.

– Он, кстати, в глубоком детстве занимался бальными танцами, – решил добавить другу бонусов Першин. – У него даже медали есть.

– Это позорное пятно в моей биографии, – хмыкнул Антон. – Но если это пригодится, то я готов.

Каждый человек – загадка. И внешняя оболочка довольно часто является единственным достоинством или недостатком многих. Кому-то судьба даёт шанс раскрыться, а кто-то так и продолжает прозябать в своей скорлупе, страдая от несовершенства мироздания и жизненной несправедливости. Проще говоря, внутри какого-нибудь выдающегося красавчика или красотки может оказаться абсолютная пустота, а в ничем не примечательном и, мягко говоря, непопулярном среди одноклассников задохлике или зубрилке может скрываться ярчайший мир и море нераскрытых возможностей.

Собрание актива по проведению флешмоба было похоже на слёт ботанов. Но как этот слёт фонтанировал идеями! Вяземский, сначала считавший, что будет тут на первых ролях, тихо сидел в сторонке и изумлённо взирал на тех, кого раньше именовал серыми мышками. Прыщавые доходяги совершенно преобразились, а скучные девочки-зубрилки оказались невероятно остроумными и креативными. Толстенький Першин радостно гоготал и вдохновенно чертил на листе какую-то схему с пометками, изредка прося всех заткнуться, потому что он не успевает ржать и записывать одновременно.

– Давай, давай, – Ульяна подтолкнула Антона к общей куче. – Тебе ещё всю школу организовывать.

– Всю школу? – озадачился Вяземский, снова приосанившись. Здесь, среди этих неожиданно ярких фантазёров, он чувствовал себя ущербным. Он – красавец, спортсмен и любимец девочек! Было немного стыдно. Аутсайдер. Кому сказать – не поверят.

– Конечно, – Уля подбадривающе улыбнулась. – Всё, что они сейчас тут напридумывают, тебе с учениками осуществлять придётся. Так что вноси коррективы, а то в итоге узнаешь, что тебе на воздушном шаре вокруг школы летать придётся.

Антон робко попытался втиснуться между двумя тощими, тонкошеими девятиклассниками. Он их и в лицо-то плохо помнил, а они, прервав своё «наезжаем крупным планом на каждого по очереди, чтобы сначала снять удивление, потом теряем, потом находим резко, в момент, когда он включается», доброжелательно подвинули костлявые зады, впустив Вяземского в круг избранных. Не с почтением, не заискивая, а как равного. Среди этих лузеров, а ведь Антон раньше всех, собравшихся в этом классе, считал именно лузерами, он стал равным. Никто не дал ему понять, что он мешает, недотягивает по интеллекту или просто из другой тусовки. Нет! Его приняли – благодушно и весело. Уже через пару минут он заливисто хохотал над идеей включить в танец учителей начальной школы, которые, встав в ряд, должны будут исполнить что-то незамысловатое, чтобы и детям было весело, и пожилым дамам не очень сложно.

Длинный, нескладный Костя Лютиков оказался незаменимым, гениальным и деспотичным организатором. Он орал, как потерпевший, заламывая руки и не жалея ярких характеристик для «не въезжавших в идею» участников. Репетиции шли полным ходом. Одни операторы ползали со стремянками, подыскивая удачные ракурсы, другие придумывали, как снимать ключевые фигуры. Лютиков был великолепен в своём вдохновении и страшен в ярости. Он умудрялся покрикивать даже на учителей.