Он всегда был крайне сдержанным и спокойным, но сегодня некоторое напряжение в нем чувствовалось уже с порога, когда он вошел, облаченный, как всегда, в свою полицейскую форму.

А еще в компании с очень симпатичным молодым мужчиной, который держался так же спокойно и собранно и был в полицейской форме тоже. А еще был человеком.

— Всем доброго вечера! — Штиль хоть и улыбнулся, но его недовольство буквально сквозило в каждой букве, и, пожимая руку своему старому и надежному другу, Сумрак взволнованно всматривался в его глаза.

— У нас гости! — улыбнулась мама Зои, выглядывая из кухни, где, как всегда, была тонна всевозможной еды и вкуснейшая выпечка, тут же поманив к себе мужчин. — Сначала чай и ужин, потом всё остальное!

— Иди, Райли! Перекуси пока. Я позову тебя, когда ты понадобишься, — повернулся Штиль к мужчине, на что тот без лишних разговоров кивнул в ответ, скрываясь на кухне под пристальным и не слишком довольным взглядом Карата из гостиной, где собрались все старшие Беры.

— С каких это пор ты решил таскать в этот дом людей, дружище?

И пусть его голос звучал, как всегда, мягко и мурлыкающе, эта его мягкость была обманчивой и таила в себе недовольство, если не сказать раздражение, что отражалось особенным прищуром хитрых и мрачных глаз.

— С тех пор, как ты зачастил в город, красавчик чертов!

Штиль с резким шлепком бросил на журнальный столик увесистую папку, на что Карат и бровью не повел, буквально перетекая в кресло, чтобы растечься в самой расслабленной позе, словно назло действуя на нервы этим.

— Принес почитать что-то интересное?

— Очень!

Атмосфера накалялась, и начинало казаться, что в гостиной сгущается воздух.

Неудивительно, что это почувствовали все из Берсерков, кто находился в доме, отчего даже на втором этаже голоса стихли и дом погрузился в одно большое напряженное ухо, а Тайга вышла из спальни малышей, которые, к счастью, продолжали безмятежно спать, кивая мне вопросительно и заглядывая из коридора в гостиную, где, как всегда, были только наши старшие и самые мудрые.

— Когда ты начнешь жить настоящим? — рыкнул Штиль, бросая яростный взгляд на невозмутимого и, как всегда, подчеркнуто нахально-наплевательского Карата, не обращая внимания на то, как в этот раз нахмурился и притих даже наш всегда громкий отец, быстро покосившись на Карата тоже.

— Когда ты начнешь думать о людях, а не о том, что требуется только тебе одному?

— Может, сделаешь свою речь более информативной и менее эмоциональной? — только дернул бровью Карат в ответ, отчего лично мне хотелось уже сейчас заехать ему чем-нибудь потяжелее, даже если для этого пришлось бы позвать не только Тайгу и Ягоду, но и Малахита.

Все знали, что он любитель выводить на эмоции.

Любитель провоцировать, задевать, чтобы внутри взрывалось всё то, что кипело, и показало ему чистое нутро, куда и можно было нанести удар. В этом был весь Карат. Но как же было тяжело не ненавидеть его за эту игру, в которой он каждому делал больно!

— Хочешь больше информации? Отлично!

Штиль подхватил в руки ту самую увесистую папку, которую кинул на низкий столик, чтобы порывисто распахнуть ее, извлекая какие-то бумаги со множеством листов, фотографий и печатей, отчего внутри стало не по себе.

— Что опять случилось? — прошептала мне Тайга, на всякий случай оставаясь рядом, даже если мы никогда не позволяли себе входить в гостиную, когда там шли беседы старших Беров.

— Пока не знаю, — так же тихо отозвалась я, всматриваясь в мрачное лицо Штиля, который помахал первой прозрачной папкой, обращаясь к нахальному Карату: