- Ань, прекрати! Эти твои сравнения сейчас не в тему, вот от слова совсем. Понимаешь?

- Нет, не понимаю. Мужик у тебя в кармане – бери и пользуйся, тем более тебе давно пора! – завела давно надоевшую пластинку рыжая. Вот кто о чём, а Аня всё о том же…

- Лиса, успокойся и заткни свой фонтан красноречия, пока не наговорила лишнего. – вспылила я в ответ. - То, на что ты намекаешь, априори невозможно! Знаешь, почему? Потому что единственное желание, которое вызывает во мне этот мужик - это заехать ему от всей души, желательно с ноги, в эту смазливую рожу. И всё. Уяснила?

- Ок. Молчу, молчу… - явно правильно оценив мой кровожадный настрой, сдалась подруга. Но Аня не была бы Аней, если бы не подметила в итоге. - Но, заметь, ты сама признала, что рожа у него смазливая, а это уже кое-что. Обычно ты вообще не опускаешься до уровня оценки внешности противоположного пола.

- Ань, то, что мне хочется его прихлопнуть, как таракана, не значит, что я слепа. К тому же объективность ещё при мне. Он красив, сексуален, богат, и наверняка считается хорошей партией для многих, но не для меня. Мне вообще это не нужно, когда ты это поймёшь и смиришься, в конце концов?

- Никогда!!! Тебе и тридцати ещё нет, а ты ведёшь образ жизни монашки! Надо будет проверить, квартиру ещё в келью не превратила? – язвительно подметила рыжая.

Я хотела было что-то возразить в ответ, но Аня подняла руку, как бы приказывая заткнуться и внимать.

- Артём мой двоюродный брат, я с ним выросла на одном горшке, и мне, Сень, тоже невыносимо жаль, что его с нами уже нет! Но даже я понимаю, что твой траур затянулся! Последнее, что он хотел бы видеть, так это то, как ты сама на себе добровольно ставишь крест! Сень, я очень любила Тёму, я вас познакомила, я первая радовалась, что вы начали встречаться, и это я та дурочка, которая верещала на всю столицу, как не нормальная, когда узнала, что вы, никому не сказав, расписались. А сейчас, Сень, я тебе вот что скажу: «Отпусти его, Сень! Дай спокойно уйти, не держи, не вешай на его душу груз ответственности за твою загубленную жизнь… Это не справедливо, родная, прежде всего по отношению к Тёме…»

Марченко Анна

Последние слова звучат жестоко в своей бескомпромиссности, знаю, что причиняю подруге этим новую боль. Но так-же отчётливо понимаю, что по-другому нельзя. Это как прививка, когда ты причиняешь человеку боль и обеспечиваешь температуру и ломку в теле на пару суток вперёд, но за-то ты на 99 процентов уверен, что этим поступком предотвращаешь возможную большую беду в будущем.

Говорить больше не получается, да и нужны ли сейчас какие-то ещё слова? Глаза защипало, и картинка реальности тут же покрылась мутным стеклом невыплаканных слёз. Сейчас нам больно обеим, мы хватаемся друг за дружку, чтобы только устоять под очередной волной боли, что раз за разом порождает общее горе.

Жизнь - странная штука… Зачастую горе разводит близких людей, даже кровных родственников, по разным углам вселенной, и они готовы годами не встречаться, лишь бы лишний раз не ощутить остроту общей потери. Глупцы!

Им кажется, что, не видя родных черт, так напоминающих ушедшего, они просто лишний раз не трогают больной нарыв. На самом же деле они коллективно, не сговариваясь, холят и лелеют эту болячку, когда нужно было бы один раз вычистить весь гной, высказать наболевшее и продезинфицировать общим антисептиком, состоящим из общих воспоминаний и того океана слёз, что обязательно прольётся, стоит только начать говорить, делиться и сопереживать друг другу.