- Нет, потому что сейчас я это делаю исключительно ради самой Сеньки. Ей давно пора жить нормальной жизнью, а не хоронить себя заживо. Так что сами с Есенией разбирайтесь в ваших отношениях. Тем более что они у вас, как я поняла, непростые. Так, что дальше сам, няшка, сам! И не надо на меня сверкать сейчас своими глазищами, не поможет.

Кот от подобного эпитета в мою сторону крякнул, едва сдерживая смех, а я благоразумно пропустил его мимо ушей. Пускай хоть «розовым пони» меня обзовёт, главное чтобы помогла понять, как подступиться к Сеньке и не навредить.

- Ты, блондинчик, выводишь Коваленко на эмоции, сейчас даже не важно, на какие. И это на сегодняшний день главный козырь в твоём рукаве. Запомни это. За сим - откланиваюсь, мальчики на миллион, – и, широко улыбнувшись, рыжая подмигнула нам обоим и ушла.

- Вот же, рыжая засранка! «Мальчик на миллион» - так меня ещё никто не обзывал… –беззлобно возмутился Кот и проводил откровенно восхищённым взглядом удаляющуюся фигурку рыжей докторши.

Коваленко Есения

Фейка! Фейка… Фейка… - голосом Андрея фонило фантомное эхо, мало того, сейчас оно заевшей пластинкой повторяло данное мне именно им детское прозвище.

Это обращение всегда ассоциировалось у меня с чем-то светлым, добрым, пульсирующим так и непотускневшими со времени детства воспоминаниями.

Я всегда разделяла «ту ночь» и воспоминания о нашем детстве, не позволяла одним воспоминаниям накладываться на друге. Мне не хотелось переносить грязь и позор той роковой ночи на то единственное доброе, чистое и искреннее чувство, что было в моём далеко не радужном детстве.

- Надо же, вспомнил! Сволочь ты первостатейная, Добрынин! – буквально зарычала я в тишине собственного кабинета.

Внезапно вспыхнуло иррациональное желание высказаться, нет, даже не так - выплеснуть наружу в диком крике новую боль. Хотя, скорее старую просто давно забытую…

Душа заныла обидой, раздражением и беспомощностью, а неожиданно выступившие крупные солёные горошины слёз только усугубили внутренний раздрай чувством вины. Возникло стойкое ощущение, что сейчас, проливая слёзы, я как будто ставлю этого гада на одну ступеньку с погибшим Тёмой. А он этого не достоин!

- Скотина белобрысая, и тут всё испоганил! – в сердцах со всей дури хлопнула раскрытой ладонью по столу, и сгорбилась, словно древняя старуха, с пудовым грузом накопившейся горечи за все прожитые года, прошлась ладонью по шее в надежде сбросить внезапно навалившуюся тяжесть. Не помогло…

- Ого, какие ты нелестные эпитеты подобрала для своего ручного мальчика, – подметила подруга ровным тоном.

Я нисколько не удивилась её теперешнему вторжению, но огорчилась, что не закрыла кабинет на замок. Ведь знала же, что Аня не вытерпит и припрётся вслед за мной. Но что уж, как говорят - поздно пить боржоми…

- Как ты его назвала? Ручным мальчиком?

Моё неадекватное состояние набирало всё новые обороты, иначе как объяснить эту резкую смену слёз на гомерический хохот, которым я начала заливаться, услышав, какими словами Аня назвала Андрея.

- Нет, Коваленко, я его назвала «твоим ручным мальчиком». – уточнила рыжая.

- Аня… - ухохатываясь, посмотрела на рыжую. – Ты хоть знаешь, кого ты обозвала ручным мальчиком?

- А не всё ли равно, кто он? Главное, что твою команду «молчать» он исполнил, как верный, хорошо вышколенный пёс. И, Сень, судя по тому побитому взгляду, которым он смотрел вслед тебе… Короче, подруга, этот мужик ради тебя будет убивать, даже не спрашивая «за что?», он просто уточнит, насколько жестоким способом.