И сон ее был – тот самый…

Тот самый сон, который так долго она ловила в своих ощущениях…

…Он был – великим.

Он был – могучим.

Он был – таким огромным, всеобъемлющим, таким величественным, таким мощным в своей величине, что у нее не было слов, чтобы осознать это или описать словами.

Он был – все.

Он был – везде.

Им было проникнуто все пространство, все – видимое и невидимое.

Он был – свет.

Он был – любовь.

Он был – Бог.

И она была – капля Его.

Она была капля Его. Крохотная капля света. Капля любви. Капля Бога.

Она была каплей Его – частью Его.

Она стала ею, как только появилась. Не появилась на свет, а когда только появилась из слияния двух клеток и стала сначала маленьким, крохотным зародышем, потом плодом, потом ребенком.

Она стала им, как только создалась – в ту же секунду капля света и любви, капля Бога, душа ее, вошла в нее и больше не покидала ее.

Потому что и была ее сутью. Была ее истинным содержимым. Ее истинным проявлением.

Она была любовью и чистотой. Она была светом и принятием.

Она была – Богом.

Каплей Божественного.

И она не помнила об этом. Она забыла об этом. В суете и делах, в спешке и хлопотах ей некогда было остановиться – и вспомнить, кто была она.

И все ее поступки, раздражение и злость, и недовольство и зависть – все эти проявления были простым следствием того, что она забыла о том, кто она есть. Потому что та она – настоящая, которой она и была на самом деле – никогда бы не смогла так себя вести.

Она была – любовь.

И могла только – любить и понимать.

Принимать и сочувствовать.

Отдавать поддержку и делиться любовью.

И каждый человек на этой планете, возлюбленной Богом, – был каплей Бога.

Каждый был – чистой и любящей и принимающей и светлой Божественной душой. Частичкой Бога.

Просто – они об этом забыли.

И она – вспомнила об этом…

Она вспомнила…

…Она лежала в темноте с открытыми глазами, и стрелки будильника тикали, и звучание это казалось ей каким-то чистым и благостным. Как будто какое-то новое время отсчитывали эти стрелки. Новое время в ее жизни. Потому что то, что она вспомнила, было таким новым и сильным, таким свежим и чистым, что только другая, чистая и светлая жизнь могла начаться после этого воспоминания.

«Вспомни о капле… Вспомни о капле…» – опять пронеслось в ней, и она улыбнулась этим словам, улыбнулась светло, как лучшим и самым светлым словам, которые когда-то звучали в ней. Потому что знала, кому принадлежит этот голос. Ему, великому и сильному, которым было проникнуто все вокруг. Тому, чьей каплей она была.

Она вспомнила…

Она вспомнила…

И она улыбнулась опять, улыбнулась светло и легко. И вздохнула легко, и поудобнее устроилась головой на подушке, прижавшись нежно и осторожно к телу мужа, спящего глубоко и дышащего глубоким, сильным дыханием, и подумала, засыпая, просто уходя обратно в свой светлый сон: «Он тоже капля… Капля моя любимая…»

…Утро было свежим и чистым. И узоры на стеклах кухонного окна были прозрачными и чистыми. И она, Марина, была прозрачная и чистая, как будто бы просветленная тем светом, в котором была во сне и которым, как она вспомнила, и была сама.

Она встала почти неслышно. И немного постояла у кровати, глядя на Вадима, уткнувшего лицо в подушку и спящего сладко, как могут спать только дети. И подумала с нежностью – да ведь он тоже спит так, как Артемка с Арсением, крепко и глубоко, и улыбнулась, светло радуясь этой их возможности полноценно и глубоко спать. И выключила кнопку будильника – нечего ему трезвонить, раз уже она проснулась. И подоткнула одеяло, чтобы Вадим лежал, как в теплом уютном домике, и подумалось ей как-то светло – пусть еще поспит немного.