— А ты? — прозвучало неожиданно. Закусила губу, чтобы немного унять поднявшийся ураган в душе. И почему я так волнуюсь? Будто он мне нравится…

— Я тебя жду, — слишком интимно, еще и голос вновь просел. — Мы все вас ждем. Скорее возвращайтесь живыми и здоровыми, — попыталась сгладить интимность своих слов.

— Я сейчас уже не могу говорить, перед сном наберу, — он не спрашивал, ставил перед фактом, а мне не хотелось возражать. Точнее, хотелось, но не очень сильно, ведь эти дни я за него слишком часто волновалась и плохо спала. Лучше пусть позвонит. — Во сколько спать собираешься ложиться?

— Как получится, — пожала плечами, будто он мог меня увидеть.

— Предварительно напишу, чтобы не разбудить. Созвонимся, — голос вмиг стал чужим, будто рядом кто-то находился. Как только он положил трубку, я вновь ощутила тоску и одиночество…

Карина

Дни тянулись медленно, будто в сутках стало не двадцать четыре часа, а все пятьдесят. Больше месяца прошло. В воздухе еще не пахло весной, но на улице стало значительно теплее. Группа Валида еще не вернулась с задания. Яся плакала украдкой. Слез не показывала, но по утрам мы замечали припухшие покрасневшие глаза. Она плохо спала. Малыши, чувствуя состояние мамы и, наверное, отсутствие отца, капризничали. Дни слились в сплошное ожидание: новостей, звонков или хотя бы сообщений. Вечером я помогала с малышами, днем находилась в университете.

Отвлекаться получалось только на учебе, но в последние дни мне не хотелось ходить на занятия. Макс после нашего разговора пропал. Быстро выяснилось, что парень попал в аварию и находится в больнице. Первым порывом было съездить его навестить. Я ему поддалась. Несколько человек с курса решили проведать Макса, и меня бы не поняли, откажись я поехать с ними. Прошлые обиды нужно было оставить в стороне, ведь когда-то мы неплохо общались.

Макс лежал в общей палате. Выглядел неважно, весь перебинтован, в синяках, на руке гипс, на лице живого места нет. В груди все сдавило, Макса было жалко. Он делал вид, что рад нас видеть, но я его знала лучше других и могла сказать точно: Макс не хотел, чтобы мы видели его в таком состоянии. Деликатно намекнула ребятам, что здесь лежат больные, а им нужна тишина, которую мы нарушаем, подтолкнула их скорее закончить визит.

— Карин, задержись на пару минут, — просительно, с нежностью в голосе, как это было раньше. В душе шевельнулось сомнение, Максу я больше не доверяла. Разительная перемена меня не подкупила, но и отказать ему я не смогла. То ли растерялась, то ли не хотела, чтобы ребята подумали обо мне плохо. — Сядь рядом, — вроде и голос не изменил, а взгляд стал темным, колючим.

— Макс, ребята ждут, — намекнула, чтобы поторапливался. Пододвинув стул, села возле его постели.

— Что насчет денег? — угрожающе произнес Макс.

— Ничего, — вмиг пропала жалость, когтями разила грудь злость.

— Карина, мне нужны деньги, — цедил он сквозь зубы, сверля яростным взглядом. — Меня избили, потому что я не вернул долг.

В сумочке у меня лежало больше двадцати тысяч, был порыв откупиться от него, но я тут же себя оборвала. Таким, как Макс, нельзя показывать слабость, он потом от меня не отстанет.

— Макс, я ведь говорила, после той выходки Самир перестал давать мне деньги.

— Найди, займи… — он злился, шипел, поглядывал на соседей, боясь, что нас услышат.

— Я ничем не могу тебе помочь.

— Я выполню угрозу…

Поднявшись со стула, не позволила схватить себя за руку.

— Усугубишь свое положение. Чеху не кидают вызов, Макс. Только если не самоубийцы.