«Да, – с удовольствием подумал капитан, – зверюга я та ещё».

Он кивнул быстро спускавшему по склону Кави. Принц выглядел озабоченным, но воодушевлённым. Всё лучше, чем недавняя истерика не пойми из-за чего.

Связанный эльфёнок лежал всё так же ничком, дыхания было не слыхать. Капитан наклонился, протянул руку к шее и нащупал пульс – пульс был так себе, но ровный.

– Он жив, – уверенно сказал Кави, – иначе…

– Жив, конечно. Что ему.

Немец оттёр ладонь о штанину – сабельный удар всё-таки раскроил мальчишке голову, и кровь обильно залила спутанные иссиня-чёрные волосы.

– Мы прикончим их? – с лёгким сомнением осведомился принц, кивая на гвардейцев.

– Да что ж ты кровожадный-то какой!.. – возмутился капитан. – Так людей не любишь?

– Я чрезвычайно сильно и искренне люблю людей, – твёрдо сказал Кави, – но какой иной выход мыслим из нашего положения?

– Никакого. Но так и положения-то никакого нет.

Немец отошёл в сторону и что-то искал в траве.

– Нас никто не видел. Заберём эльфёнка да уйдём, всего делов.

– Но, сударь капитан, как же?..

Сударь капитан наконец подобрал то, что искал, – выдолбленную тыкву. Морщась, понюхал аккуратное отверстие, служившее горлышком. Чуть заметно кивнул и положил примитивную флягу ближе к центру полянки, так, чтобы бросалось в глаза.

– Да никак, – подмигнул он принцу. И улыбнулся.

– Второй всадник, без сомнений, также не мог не захватить с собою мадьи… – произнёс Кави. – Загородные прогулки имеют обыкновение наскучивать довольно быстро.

– Схватываешь, – одобрил Немец, обшаривая пояс гвардеца, – горжусь тобой.

Он отошёл ещё на пару шагов и вылил содержимое второй тыквы на землю. По запаху винцо казалось дрянным – жалеть нечего. Да и не стал бы Немец пить незнамо что: слишком хорошо Чечню помнил.

Да и Россию помнил неплохо.

На соседней, более тенистой прогалине вяло щипали травку стреноженные кони.

– Волки не погрызут? – спросил Немец, возвращаясь к принцу.

– Кони гвардейские, – рассеянно ответил принц, – им всё равно.

Вот так, хмыкнул про себя капитан. «Гвардейские» – то ли невкусные, то ли не жалко.

Он прикинул, как поубедительнее вписать тыкву в пейзаж. Или натюрморт – тут уж кому как повезёт. Картина пьянки, по всему, удалась.

– Две тыквы на двоих гвардейцев… – протянул Кави.

– Больше нету, извини. Верёвка входит в стандартную снарягу?

– Какая именно верёвка имеется… о нет, это всего лишь поясной шнур. Его отсутствие, равно как и наличие…

– Ты лук, я – пацана.

Тратить время на возню с верёвкой не хотелось, тем более что придушенный гвардеец, кажется, начинал приходить в себя. Немец привычно подхватил связанного эльфёнка за вялую кисть, перекинул через плечо. Кави, благоразумно не оспаривая права тащить больший груз, подобрал тонкий охотничий лук и поспешил за капитаном.

Метров через триста из относительно проходимого перелеска они свернули в глубину чащи.

– Разумеется, там есть и охотничьи поселения, и даже торговые городки, – продолжал Кави. – Лесной, как вы изволили выразиться, «массив» простирается почти до самых северных княжеств. Но нам нет ни малейшей необходимости скрываться.

– Привал, – сказал капитан, аккуратно сваливая свою ношу на влажноватый мох.

Немец чувствовал усталость. Не от груза, – хотя полста кило в эльфёнке-то всяко набиралось, – от беготни этой бесконечной. От скуки смертной – потому что любому умному взрослому мужику смертельно скучно оказаться ненужным собственной стране. От непонимания происходящего – потому что сомнений-то не оставалось: это не Земля.

Он с наслаждением вытянул гудящие ноги и улыбнулся.