– Да нет, просто хочет немножко привести себя в порядок, – объяснила Бритт.

И верно, доярка недолго оставалась в другой комнате, а когда вышла к гостям, её длинные седые волосы больше не лежали патлами по плечам, а были подняты и аккуратно заколоты.

– А у нас гости, – сообщила Бритт.

– Вижу-вижу, – ответила бабушка, – гостям мы всегда рады. Ну-тка я погляжу, не осталось ли сливок, чтобы испечь вафли на скорую руку.

Она вышла из домика и вскоре вернулась с миской сливок. Затопила печку и принялась за стряпню: живо приготовила тесто и стала печь вафли.

– Это для маленького пострелёнка, – сказала она.

– Его зовут Карл Оскар, но мы обычно зовём его Каос – так он сам себя назвал, когда был маленький, – объяснил папа.

Бабушка сидела на табуретке, пекла вафли и складывала готовые на мятый лист коричневой бумаги, заодно она ещё и кофе заварила.

– Бритт, принеси-ка немного молока для мальчонки, – попросила она.

– Хорошо, – ответила Бритт. – Хотите пойти посмотреть, как у нас всё устроено?

Каос, конечно, согласился. Бритт подошла к колодцу и потянула за верёвку. К верёвке было привязано блестящее ведро, полное молока. Она отлила молока в кувшин и опустила ведро назад в колодец.

– Вот так мы храним молоко, чтобы оно было в холоде, – объяснила она. – Ты тоже скоро пойдёшь в школу?

– Нет, только через год, а вот Бьёрнар уже в этом. На самом деле ему надо было начать ещё в прошлом году, но в школе слишком много лестниц.

– Ах вот в чём помеха!

– Да, ведь обычно он сидит в инвалидном кресле. Хотя, конечно, может и немного пройти на костылях, руки-то у него сильные, но с лестницами ему трудно справиться, – объяснил Каос.

– Понимаю. А у тебя-то ноги резвые. Сколько ты прошёл за сегодня?

– Не знаю. От нашего Лилипутика до сюда. У папы сейчас отпуск, а мама пока работает в аптеке, но на следующей неделе со мной будет сидеть она, а папа снова поведёт голубой автобус.

– Это вы хорошо придумали. Так у тебя получается целых два отпуска.

– Ага, – согласился Каос. – А ещё мы были в гостях у маминой мамы и сестры – моих бабушки и тёти, а папина сестра с мужем сейчас в отъезде.

– Ах вот оно что!

– Бьёрнар – в больнице, Олауг – в Швейцарии, а Пончик даже не знаю где. Мама думает, что он гостит у своего папы в Вестланне[2], потому что у того новая жена и у них родился ребёнок.

– Тогда, конечно, Пончику надо с ним познакомиться, – улыбнулась Бритт.

– Как ты думаешь, мой дедушка и правда тут работал?

– Наверняка. Помогал носить воду – людям и скотине. А теперь пойдём попробуем вафли, а там и время дойки подоспеет.

Вафли получились такие вкусные, что буквально таяли во рту – так сказал папа. Каос понял, что он имел в виду. Он и сам съел две штуки и запил молоком. Молоко было замечательное – холодное, с привкусом гор и сливок одновременно.

– Тише, – насторожилась старая доярка, – кажется, коровы возвращаются. Не выходите пока из дома: если они увидят чужака, то не пойдут в хлев.

Андерс и Бритт вышли на двор. Девушка открыла ворота, коровы зашли, немного потолкались и помычали, а потом направились в хлев. И Бычок вместе со всеми. Теперь Каос разглядел его: он был ещё больше, чем казался, когда разгуливал один и мычал на всю долину.

– Давай и мы пойдём следом, – предложил папа.

Они вошли в хлев. Каос крепко держал папу за руку и на всякий случай прятался за его спиной, но, освоившись немного, он огляделся и увидел, что коровы и Бычок разошлись по своим стойлам. Послышалось много странных звуков: вздохи и царапанье, мычание и рёв – всё сразу. И запах внутри сильно бил в нос.