Интересно, кто это? Она точно не работала в компании Льва Сергеевича: чтобы поддерживать себя в таком состоянии, нужно пять часов в сутки проводить в салоне красоты и ещё столько же в спортзале. Женщина напоминала очень дорогую коллекционную куклу, с которой нельзя было не то что играть, но даже трогать возбранялось.

Богиня даже не посмотрела в мою сторону, меня это лишь порадовало: такие, как она, не будут смеяться, а дозы презрения, которое выльют одним лишь взглядом, хватит убить и лошадь. Хорошо, что Марго не видела это «сокровище». Я легко могла представить, как девочка со временем превращается… вот в это. С деньгами отца и полным отсутствием человечности. Нельзя этого допустить!

Вот и сейчас, греясь на солнышке, я пыталась выплавить из сердца образ ледяной красавицы. Лаврентьеву наверняка нравятся такие. Возможно, женщина как раз и приходила к нему. Может, деловой партнёр… Нет! Когда ей бизнесом заниматься? У неё же над головой сигнальная лампочка и беговой строкой: «Ищу козла, чтобы оплачивал мне все прихоти».

— А вот и я!

Я повернулась и посмотрела на приближающегося Лаврентьева. Пиджак он скинул, рукава рубашки закатал, обнажив красивые рельефные мышцы. Весь такой поджарый, мощный, даже двигается как хищник. Нет, та женщина не сможет заполучить такого мужчину, потому что он точно не козёл. Хоть порой и ведёт себя как парнокопытное.

— Мороженое! Люба, смотри, это же снеговики!

Я моргнула и, поднявшись, посмотрела на два рожка, которые нёс Лаврентьев. Разглядывая фигуру мужчины, я даже не заметила мороженого. Едва не сказала «Как банально», но вовремя сдержалась. Во-первых, Лев нёс угощение так гордо, словно сам его делал, а во-вторых, Марго была совершенно счастлива.

— Я попросил, чтобы мороженщик положил три шарика и полил шоколадом, — заявил босс и посмотрел на меня так, будто ждал похвалы. — Похоже на снеговика?

— Похоже, — невольно улыбнулась я.

Своё мнение о простом и очевидном решении оставила при себе. Кажется, Марго не хватало как раз такого банального жеста — папа купил дочери мороженое в парке, а не сунул карточку и дал пинка няне, чтобы устроила ребёнку праздник. Девочка, вцепившись в руку отца, смотрела на мороженое так, словно это был предел её мечтаний.

Лаврентьев огорошил меня, протянув вторую порцию.

— А это вам.

Я осторожно приняла угощение, изо всех сил пытаясь, чтобы на моём лице не отразилось столько же счастья, как на мордашке Марго.

«Спокойно, Любка, — увещевала я себя, — это не ухаживание. Простая вежливость. — Посмотрела на искреннюю улыбку Льва, его лучащиеся глаза и, задержав на миг дыхание, затараторила мысленно: — Не влюбляйся в босса. Не влюбляйся в босса. Не влюбляйся в босса».

— Почему? — вдруг спросил Лаврентьев.

Я думала, умру на месте. У меня сердце остановилось, а затылок оледенел. Боже, я что, говорила вслух?!

— Почему вы не едите мороженое? — кивнул на тающее лакомство Лев. — Растает же ваш снеговик!

— Не растает, — облегчённо рассмеялась я. Хвала всем богам, я не сказала этого вслух. — Рядом с таким холодильником, как вы, это невозможно.

— А я холодильник? — криво улыбнулся мужчина.

— Ага, — кивнула я. — Весь такой холодный и неприступный, как айсберг!

Боже, что я несу? Судя по выражению лица, ему не по нраву мои слова… Хотя когда они ему нравились? И я не нравлюсь. С самого первого дня. Так что, Люба, заткни себе рот мороженым и занимайся ребёнком.

Слизнув с рожка тающую сладость, я заговорщически покосилась на Марго и подмигнула:

— Помнишь, что делать?

— Что делать? — тут же насторожился Лаврентьев.