В убежище, оборудованном гидами на экстренный случай, можно было продержаться довольно долго, по крайней мере некоторое время. Она нашла в звоннице припасы провианта, такой же герметично упакованный розжиг огня и даже совсем небольшое количество патронов. Бережно перебирая их в руках, Раз-Два-Сникерс подумала, что, если ей придется охотиться, она все же смастерит себе лук и стрелы. Дефицитом оказалась только вода, но она вспомнила, что, когда добиралась сюда, заметила довольно бодрый ручеек.

Странно, но она совсем не испытывала угрызений совести по поводу Шатуна. Человек, с которым Раз-Два-Сникерс делила когда-то постель, стал врагом, пытался ее убить, и она просто остановила его. Она ждала, что печаль все-таки нахлынет чуть позже, но этого не случилось. Зато так же не ожидала, что будет столь остро переживать гибель Хардова. Может, потому, что он был последним мостиком, связывающим ее с Лией, светлой королевой детства, а может, потому, что осознала, что она гид. Раз-Два-Сникерс не анализировала, она пообещала себе выжить. Постараться. Хотя прекрасно знала, что находится здесь в ловушке и единственным относительно безопасным местом является ее колокольня.

После выстрела из ракетницы, который, скорее всего, сделал Шатуна чем-то вроде имбецила или растения, натиск тумана сразу же ослаб. В нем словно что-то выдохнуло и уснуло, он отступил и серел ровными безжизненными клочьями. Однако ближе к Темным шлюзам, к воде, туман стоял плотной хищной завесой. Так же дела обстояли вдоль Линии застав – путь к отступлению был отрезан. Раз-Два-Сникерс поняла, что ей придется пробыть здесь некоторое, возможно немалое, время. А чуть позже поняла, что у нее этого времени нет.

В тот день она обнаружила существование теней. Это была уже не первая ее вылазка, но еще ни разу она не осмеливалась отойти так далеко от колокольни. При ней был самодельный лук со стрелами, вполне пригодными для охоты на мелкую дичь, две фляги, чтоб пополнить запас воды, и, конечно, огнестрельное оружие, патрон с серебряной пулей в патроннике.

Стоял полдень, Раз-Два-Сникерс бесшумно шагала по участкам, свободным от тумана, и почти добралась до улицы Победы, где впервые встретила издыхающую Королеву оборотней. Оттуда до Линии застав рукой подать, и соблазн был очень велик. Соблазн плюнуть на все и попытаться прорваться, броситься опрометью вперед и вверх по косогору, но там полз густой и вовсе не безжизненный туман, и с сожалением ей пришлось отказаться, повернуть обратно. Но еще прежде она увидела эту горлицу.

Горлица сидела на ветке и с любопытством смотрела на нее. Раз-Два-Сникерс действовала мгновенно – стрела уже покоилась на тетиве лука. Птица была более чем крупной; пожалуй, никогда Раз-Два-Сникерс не встречала такого большого дикого голубя, зато прекрасно помнила, сколь великолепно на вкус их мясо. Тем более определила по оперению, что это голубка. Раз-Два-Сникерс натянула тетиву, прицелилась и успела уловить что-то странное: горлица посмотрела на нее без страха, доверчиво и…

(нежно?)

…даже не попыталась взлететь.

Раз-Два-Сникерс сморгнула, чуть отклонив голову, и снова прицелилась. Горлица не шелохнулась. Птицы не умеют улыбаться, и сострадание не струится из их маленьких круглых глазок… Раз-Два-Сникерс опустила лук, опять подняла. Голубка удивленно склонила голову, расправила богатые крылья, будто хвалилась ими, и снова сложила. Острие стрелы было направлено ей прямо в грудь. Раз-Два-Сникерс выдохнула:

– Чего смотришь? Ну?! Таращишься… У тебя там гнездо? – Опустила тетиву, вдруг раздражаясь, махнула на горлицу луком. – Давай проваливай! Лети отсюда. Пошла… Прочь!