Он отыскал тех, с кем общалась Егорова, выяснил, где она любит бывать. Для начала Юрий направился к ней домой, но дверь ему никто не открыл. Она могла быть где угодно, однако он сразу свернул в ближайший парк. Даже если Егорова пошла не туда, а на очередное бесполезное собеседование, там все равно можно прогуляться и обдумать дальнейшие действия.

Его решение неожиданно быстро оправдало себя: он издалека увидел одинокую фигурку на скамейке под старой ивой. Судя по тому, что Егорова никуда не спешила, собеседования у нее кончились, а что делать дальше – она не знала. Вряд ли она теперь могла позволить себе посидеть в кафе, вот и пользовалась теплой весенней погодой, чтобы отдохнуть на природе.

Она была такой же, какой обычно появлялась в мастерской – с растрепанными волосами, без косметики, в свободных джинсах и растянутом свитере. Но здесь, среди деревьев, покрытых полупрозрачной листвой, среди свежей зеленой травы она смотрелась иначе. Юрий ведь тоже был художником, он умел видеть красоту в гармонии, знал, что все должно быть на своем месте.

И Светлана Егорова оказалась на своем месте здесь. В ярко освещенной мастерской она казалась слишком мелкой, бледной, суетливой. Здесь же она замерла, как кошка, греющаяся на солнце. Ее волосы сияли темной красноватой медью, ее карие глаза казались янтарем, наполненным светом изнутри, а веснушек как будто стало больше. И вот уже Юрий с удивлением отметил, что не нужна ей никакая косметика, нельзя под слоем пудры скрывать эту россыпь, а под черной тушью – жесткие крылья густых рыжих ресниц. Странно было так думать, но Светлана была красива не как женщина, а как творение природы. Впрочем, вряд ли она одобрила бы такой комплимент, и Юрий предпочел помалкивать.

– Светлана, здравствуйте! Как удачно, что я вас нашел!

Она повернулась к нему, все так же кошачьи медленно. Он выдал ей свою лучшую улыбку. Обычно этого было достаточно, чтобы расположить к себе любого собеседника, однако она продолжала наблюдать за ним с неприязнью.

Да и понятно, почему. Он стал для нее символом кражи и унижения. Тут уже не важно, хотел он этого или нет, она о таком размышлять не будет. Согласился, сфотографировался рядом с ее работами – достаточно.

Тем не менее, она не ушла и отмалчиваться не стала.

– А вы меня искали? Зачем?

– Поговорить хотел. Мне очень жаль, что с этим конкурсом все получилось… вот так. Это меня не оправдывает, но я голосовал против такого решения.

– Нет. Не оправдывает.

– Но я готов сделать все, чтобы это исправить. Я бы очень хотел, чтобы вы вернулись в «Вирелли».

– Вот как? Похоже, не вы один. Некоторые даже не скрывают, что отказывают мне в работе из-за «Вирелли». Видимо, предполагается, что после сотни отказов я приползу обратно на брюхе.

– Ирине хотелось бы этого, – кивнул Юрий. Егорова была слишком умна, чтобы врать ей о чем-то столь очевидном. – Но я против такого варварского подхода, поэтому и решил отыскать вас сам. Я сделаю все, чтобы вас наняли обратно без какого-либо скандала и разбирательства, да еще и выплатили компенсацию.

– Вы прекрасно знаете, что я хочу не только этого.

– Светлана, вы… Простите, можно на ты? Все-таки мы примерно одного возраста и уже много лет работаем вместе.

– Мы больше не работаем вместе, – напомнила Егорова. – Но – пожалуйста.

– Так вот, Света, я бы хотел кое-что сказать тебе честно… Ситуация сложилась некрасивая. Ирина не права, но у нее пока слишком много власти, чтобы я мог это исправить.

– Ты мог бы не соглашаться. Если бы не согласился ты, они вынуждены были бы принять нас обоих.