Спартанец, виляя хвостом, покружился у моих ног совсем как молодой резвый щенок. Улыбнувшись ему, я вошла в дом и не сразу обратила внимание на то, что дверь оказалась незапертой.

На полу небольшой прихожей валялись какие-то вещи. Серый пиджак. Неподалеку от него вроде бы белая рубашка. А еще дальше, разбросанная в разные стороны пара обуви. Мужской. И определенно дорогой. Отцу эта пара никаким образом не могла принадлежать, потому что даже невооруженным глазом было заметно несоответствие размеров. Папин сорок третий явно болтался бы в этом сорок пятом или даже сорок шестом.

По спине пробежался неприятный морозец, но я мысленно себе приказав не паниковать раньше времени, аккуратно разулась и подняла пиджак. Он был окутан насыщенным ароматом мужского одеколона. Я хотела отложить пиджак на тумбочку, но вдруг заметила на своих ладонях странные пятна.

Кровь.

Весь пиджак был испачкан в крови. Я инстинктивно отбросила его, будто одежда вмиг превратилась в заразное бешеное животное. У самого порога, что разделял прихожую и гостиную я увидела разводы непонятного ржавого цвета.

К горлу подкатил тошнотворный комок, как только я осознала, что эти разводы тоже были кровавыми. Стараясь дышать медленно и неглубоко, я каким-то удивительным образом переселила себя и прошла вглубь дома.

Плотную неподвижную тишину гостиной буквально вспорол чей-то сдавленный стон. Этот стон явно был вызван болью. От страха мне показалось, что морозец от позвоночника пробрался к затылку. Стон прозвучал со стороны дальней спальни. В прошлом та спальня была родительской, но после маминого побега с любовником отец перенес свои вещи в летнюю кухню. Больше ни я, ни он в ту комнату старались лишний раз не входить.

На небольшом журнальном столике стояла тяжелая стеклянная ваза с ромашками. Я купила этот небольшой букет в крошечном цветочном магазине, чтобы привнести немного уюта в наш с папой дом. Схватив вазу, я высыпала цветы на стол и на носочках подкралась к двустворчатым белым дверям спальни.

Несмотря на страх, что заставил мое сердце грохотать в грудной клетке, как сумасшедшее, я успела быстро составить план своих дальнейших действий. Вылью воду на того, кто пробрался в дом, а затем ударю по голове вазой.

Снова раздался надрывный крик. Он прозвучал резко и также резко оборвался, словно кто-то пытался его заглушить, но получалось это с очевидным трудом.

Подойдя к двери, я на несколько секунд замешкалась, пытаясь собраться с силами, чтобы ворваться внутрь. Но не успела. Дверь внезапно распахнулась и на пороге возник отец. Я облегченно выдохнула и тут же скользнула быстрым взглядом по его фигуре. Он был в полном порядке, только вот в глазах застыла хмурая решительность. Папа глянул на вазу, которую я всё еще сжимала двумя руками, затем снова на меня.

— Что… Что происходит? — Прошептала я и ваза вдруг из потенциального оружия превратилась в защиту. Я прижала ее к своей груди.

— Ничего. Мне нужно много горячей воды, вата и бинты. Принеси воды и съезди в аптеку. Возьми всего побольше. Деньги есть? Я тебе потом отдам. — Произнес быстрым четким голосом папа.

— Зачем? — растерянно спросила я.

— Косте надо. Поторопись.

Папа вернулся в спальню и захлопнул за собой дверь, легкий ветерок даже всколыхнул мою отросшую челку.

Костя… На секунду я всерьез решила, что мне послышалось, но уже в следующую поторопилась нагреть побольше воды.

Это не могло быть правдой. Я даже подумать не могла о том, что когда-нибудь снова встречу этого человека. Прошло уже столько лет. Если отец и поддерживал с ним общение, то возможно только по телефону. Во всяком случае он никогда мне не рассказывал, что Костя к нам снова приезжал.