– Ну, это уже полные глупости, сеньорита. Наш мир устроен просто – убивай или тебя беспощадно убьют. Возьми золото сам или тебя оберут до нитки.

Сармиенто засмеялась.

– Ты собрался плыть с Эрнандо на Веракрус?

– А вы как полагаете, у меня есть выбор?

– Будь там очень осторожен. Мой Ланда такой же де Ланда, как ты – дон Педро де Санчес. Бывший епископ Юкатана никогда не был его родственником, Эрнандо все это выдумал. Он подобрал тебя в море с расчетом, а использовав, попытается прикончить.

– Знаю, сеньорита. Не сомневайтесь, я отлично знаю все.

– Хочешь, я погадаю тебе? Дай-ка мне руку, в этом нет греха.

Баррет, помедлил, потом разжал правый кулак и подвинул раскрытую ладонь к свету.

– Вот она, смотрите как следует, сеньорита.

Сармиенто села ближе и склонилась над огрубевшей ладонью англичанина, длинные серьги в ее ушах едва слышно звенели. С минуту женщина молчала, причудливо водя по линиям острым ногтем, и только потом заговорила низким, певучим голосом:

– Я вижу море и опасность. Ту, к которой ты привык и которая происходит от воды, волн и ветра, стали и чужих раздраженных сердец. Она в прошлом, но появится и в будущем, тем более ты сам стремишься ей навстречу.

– Ну, это полбеды, – засмеялся Баррет.

– Я вижу землю, очень древнюю, волшебный город и древнего, чужого бога, который даст тебе многое, но это будет не совсем то, чего ты ждешь.

Баррет задумался – слова испанки немного смущали, но все равно оставались малопонятными.

Сармиенто крепко задумалась, нахмурила брови-стрелки и повернула ладонь Баррета к свету, неудобно вывернув ему запястье.

– Я вижу огонь, – неуверенно добавила она. – Много огня и очень много людей, монахов, подпоясанных веревками, и господ в роскошных дорогих повозках, взгляды сотен и сотен обращены к тебе. Это честь и слава, но это и огромная опасность, настоящая беда, Питер. Ты еще можешь избежать ее, если только по-настоящему захочешь.

– Это произойдет тут, в Картахене?

Лусия на вопрос не ответила. Ее зрачки расширились до невозможности, затопив радужки чернотой.

– Что ты видишь? – переспросил встревоженный Баррет.

– Я вижу кровь. Кровь на руках и кровь на земле…

– Что с тобой, Сармиенто?!

– Ничего, ничего, просто над патио резвятся духи ночи.

Испанка, кажется, успокоилась, дыхание ее стало реже, зрачки сузились до нормальных размеров.

– Чья была кровь?

– Я не знаю, мое видение словно помутнело. Я вдруг ощутила соленый вкус на языке и горький дым костров, боль ран и восторг победы. Все смешалось, как будто мы стояли на пороге смерти.

– Ты ясно видела мою смерть?

– Нет, думаю, что нет, линия твоей жизни еще не завершилась.

– Что ты видишь теперь?

Сармиенто опустила голову, плечи ее поникли.

– Я вижу реку, которая впадает в море, мутную желтую воду, течение сносит вниз трупы.

Баррет несколько смутился.

– Ах, не горюйте, чудная сеньорита. Война – обычное мужское занятие, она идет долго, а прекращается редко.

– Вижу волны.

– Где?

– Не знаю. Это гигантские валы, они разносят берег и сами разбиваются, ударяясь о него.

– Прибой в жизни моряка – обычная штука. Бывало, у нас на Скаллшорз…

Баррет осекся. Теперь Сармиенто отрешенно смотрела мимо его расслабленной руки на огонек лампы, в радужках ее глаз плавали одинокие искры света.

– У тебя сразу два устремления, Питер, – сказала она просто. – Ты хочешь женщину, которая не хочет тебя, и желаешь денег, чтобы получить то, что получить невозможно.

Баррет ощутил частый пульс у запястья своей зажатой в чужих пальцах ладони.

– Хватит, я вижу, вы устали, сеньорита.

– Немного, да. Гадание, как и колдовство, – трудное занятие. И небезопасное. Когда я была совсем девчонкой, на Гранда Авилии сожгли женщину. Ее звали Карла, и она была ведьма. Хотя некоторые считали, что Карла просто чересчур хороша и очень нравилась мужчинам. Я увязалась на казнь вслед за братом и видела, как ее балахон охватило огнем…