Казы-Гирей, до сего момента сидевший неподвижно, точно изваяние, вдруг бесшумно бросился к Анастасии.

В руке у него был зажат кинжал. Однако не тот кривой турецкий бебут, напоказ засунутый за складки шелкового пояса, а другой – тонкий трехгранный венецианский стилет, неведомо как очутившийся у родственника хана. Короткой прямой молнией он сверкнул в легком сумраке кабинета, но цели своей не достиг. Светлейший подставил Казы-Гирею ногу, и тот рухнул на пол. Огромной своей лапой Потемкин наступил на стилет, а молодого татарина поднял за шиворот, встряхнул и поставил рядом.

Переводчик бился в двери и звал на помощь. Дюжие телохранители князя ворвались в кабинет. Али-Мехмет-мурза уже счищал кофейную гущу со своей одежды, Анастасия собирала чашки на поднос. Светлейший князь и двоюродный брат хана стояли, застыв в объятиях. С дикой ненавистью смотрели они друг на друга, но оба не говорили ни слова. Наконец Потемкин оттолкнул от себя крымчанина.

– Это – случайность! – громко произнес он.

Да, конечно, только случайность. Телохранители не успели увидеть кинжал, сейчас находящийся на полу, под башмаком Светлейшего. Едва ли заметил его и Али-Мехмет-мурза, занятый своей испорченной одеждой. Также не могла знать о броске с холодным оружием и Анастасия, ибо в тот миг стояла спиной к Казы-Гирею. А переводчик бежал к двери, испугавшись раньше всех.

– Мне уйти, ваше высокопревосходительство? – спросила Анастасия.

– Не надо, почему же, останьтесь… – с трудом подбирая слова, но без малейшего акцента заговорил по-русски Али-Мехмет-мурза. – Ваше присутствие на переговорах делает их… украшает их… придает им неизъяснимое очарование… Я многое готов сделать для России… Только под твердые гарантии…

– Достопочтенный мурза! Весьма сожалею! – Светлейший смотрел на его кафтан с коричневыми пятнами и разводами.

– Все это пустяки, любезный князь, – сказал ханский посол, и стало ясно, что ему ужасно жаль свою парадную одежду.

– Мы убедились в одном. Никакие случайности не могут омрачить наших дружеских долговременных отношений! – с пафосом продолжал Потемкин.

– Да, да, да… – кивал головой мурза.

– Теперь же поменяемся кафтанами по древнему обычаю наших предков, чтобы до конца дней своих остаться верными кунаками…

При этих словах губернатор Новороссийской и Азовской губерний снял свой великолепный парчовый халат с золотой вышивкой и с поклоном протянул его Али-Мехмет-мурзе, безмерно удивленному. Помедлив, крымчанин степенно и с достоинством принял дар. Телохранители, отойдя от Казы-Гирея, который, не в силах вымолвить ни слова, лишь хлопал глазами, помогли ханскому послу переодеться. Халат князя свободно облег его невысокую фигуру и спустился до пят. Али-Мехмет-мурза закатал рукава и погладил ладонями вышивку на груди.

– Очень красиво…

Потемкин натянул на себя кафтан мурзы. Он чуть не треснул по швам на плечах у Светлейшего. Новые кунаки трижды поцеловались и обнялись, потом низко поклонились и в самых изысканных выражениях пожелали друг другу здоровья и всяческого преуспеяния. На том конфиденциальная встреча полномочных представителей двух союзных государств и завершилась.

Анастасия тоже хотела уехать. Но Светлейший удержал ее. Через весь опустевший дворец, через большую гостиную, где слуги гасили свечи на люстрах, через анфиладу комнат, уже затемненных, по узким лестницам и коридорам князь провел красавицу в свой кабинет, держа в руках шандал со свечами. Следом за ними шел лакей и нес вещи Анастасии – турецкую шаль, шляпку и сумочку. Потемкин притворил за лакеем дверь, поставил шандал на письменный стол, заваленный бумагами. Взяв еще два подсвечника, он по очереди зажег в них свечи.