Но Камаль меня не слушает.

Он уже тянется к кастрюле, отпуская меня из своих объятий.

Берет половник, окунает его внутрь и…

Я в ужасе замираю.

Он ест прямо из кастрюли.

С жадностью, с животным голодом. Так, словно у него вот-вот отнимут эту еду, а вместо него всунут кусок черствого хлеба, которым кормили в плену.

Он пьет суп большими глотками, не обращая внимания на то, что суп горячий.

Я не могу оторвать от него взгляда.

Боже…

Он ведь четыре года не знал, что такое горячая еда.

Я торопливо хватаю тарелку, наливаю туда суп, ставлю перед ним.

– Камаль…

Он не отвечает, только бросает на меня тяжелый взгляд и продолжает есть теперь уже из тарелки. Я только успеваю обновлять порцию.

Когда суп заканчивается, я ставлю перед ним второе – гречку с подливой.

– Тут нет мяса, – торопливо говорю я. – Все ушло в бульон, но…

Он не отвечает.

Просто продолжает есть.

Я чувствую себя загнанной в угол.

Как будто передо мной хищник, который на мгновение успокоился, но в любую секунду может наброситься. На меня…

Когда Камаль доедает, он со стуком кладет ложку, облизывает губы и поднимается с места. Ищет что-то на кухне, а когда находит – вдруг с силой кладет это передо мной.

Лист бумаги.

– Пиши.

Я моргаю.

– Что писать?

– Список продуктов. Что купить, – он прищуривается. – Я хочу еще. Скажи, что достать, и я достану. А ты приготовишь еще…

Он вкладывает мне в ладонь ручку, чтобы я писала. Голова идет кругом, и я начинаю писать базовые продукты. Мясо, овощи, масло, муку…

– Что вы любите? – спрашиваю его тихо.

– Все.

– Может, есть любимые блюда…

– Ненавижу пасту и итальянскую кухню, – проговаривает, смерив меня тяжелым взглядом. – Все остальное готовь.

– Хорошо…

Я киваю и вычеркиваю из списка ингредиенты для лазаньи. Моментально.

– Я сегодня же принесу. Хочу еще твоей еды, Ева… – проговаривает Камаль жадно, скользя по мне оценивающим взглядом, словно он за всю жизнь не ел ничего вкуснее, чем моя похлебка.

На плите бурлит соус, в духовке запекается мясо, а на столе аккуратно разложены нарезанные фрукты, хлеб и овощи. Фрукты Камаль покупал для меня. Сам почти не ел, а меня заставлял. Стоял над душой, пока не съем целую тарелку.

Говорил, что мне нужны витамины.

А на деле мне нужна была свобода. И за брата сердце ныло.

Стол был усыпан самыми разными фруктами и сладостями, и для этого даже не нужно было выходить из дома. Камаль заказывал доставку. Так безопаснее.

Поэтому я готовила без перерывов.

Хотя мне кусок в горло не лез, ведь с каждыми новыми сутками, проведенными в заточении, я ловила на себе его более явные взгляды.

Тягучие. Медленные.

Взрослые…

Таким взглядом не смотрят на прислугу или на домработницу, которой я ощущала себя всю эту неделю. Нет. Таким взглядом… раздевают и трахают…

Поэтому с каждым днем одежды на моем теле становилось все больше, только от его взглядов это, увы, не спасало.

Я делаю глубокий вдох.

На часах дело близится к ночи, но по факту я не видела солнце вот уже неделю. Камаль не отпирает ставни на окнах. В доме всегда ночь. Я стараюсь готовить еду до десяти вечера, пока в доме не вырубило электричество.

Воздух наполняет аромат специй, масла и чего-то терпкого, пряного. Я уже не считаю, сколько времени я провожу на кухне, но за эту неделю я привыкла, что мои дни проходят в однообразном ритме: готовка, уборка, редкие встречи с хозяином этого бункера.

Камаль…

Он залечивал свои раны, тренировался, набирал вес и силу.

Его аппетит поражал меня. Каждый раз он ест так, будто не верит, что завтра снова будет еда. Проглатывает мясо, сдирая куски зубами, жадно пьет сок, который я делаю из свежих фруктов в соковыжималке, а потом откидывается на спинку стула, молча, тяжело дыша. Все чаще я ловлю его взгляды, когда он на мгновение задерживает внимание на мне. Он ничего не говорит, но…