– Хватит, Хэнк! Мне надоело это говно!

– О, привет, Джим. Ты уже здесь?

Я старался выбрать на пляже место побезлюдней и всячески подвигал к этому Джима. В рубашке я чувствовал себя нормально при любом скоплении народа, но стоило мне ее скинуть, как я начинал комплексовать. Я ненавидел других купальщиков за их неущербные тела. Я презирал это стадо загорающих, купающихся, жрущих, спящих, разговаривающих и играющих в мяч. Меня раздражали их бронзово-гладкие спины, чистые лица, развевающиеся на ветру волосы, блестящие глаза, пупки, плавки и купальники.

Я растянулся на песке, думая о том, с каким удовольствием врезал бы Джимми по его толстой жопе. Что он понимает в этой жизни?

Джим лег рядом со мной.

– Ты чего завалился? Пошли купаться.

– Попозже.

Прибрежные воды кишели людьми. Что такого притягательного в пляжах? Почему людям нравится толочься на них? Неужели нет более интересного занятия? Все же какие они безмозглые твари.

– Прикинь, – придвинулся ко мне Джим, – бабы заходят в воду и первым делом ссут.

– Ага, а ты первым делом глотаешь, – бросил я и продолжил свои размышления.

Похоже, мне так и не светит ужиться с людьми. Наверное, придется податься в монахи. Я буду вынужден изображать веру в Бога и жить в келье, играть на органе и воздерживаться от вина. Ни одна женщина не испробует мой член. Меня будут отсылать в дальний скит на месячную медитацию, где я не смогу никого видеть и куда никто не сможет переслать мне вина. Правда, существовала одна серьезная проблема, которая ставила постриг под сомнение, – черные монашеские одеяния шили из шерстяной материи. Эта одежонка хуже, чем моя военная форма, я просто не смогу ее носить. Похоже, придется подумать над другим вариантом.

– Ого, – заволновался Джим.

– Что там? – поднял я голову.

– Вон, девчонки поглядывают на нас.

– Ну и что?

– Пока ничего, просто разговаривают и смеются. Но возможно, они собираются к нам подвалить.

– Точно?

– Да. Если они начнут приближаться, я предупрежу тебя, а ты повернись на спину.

На груди у меня было всего несколько прыщей и шрамов.

– Не забудь, – суетился Джим, – когда подам знак, перевернись на спину.

– Это я уже слышал, – сказал я и снова опустил голову на руки.

Я знал, что сейчас Джим смотрит на этих девчонок и улыбается. Умел он подсекать баб.

– Мокрощелки, – выругался Джим, – да они, кажется, еще совсем бестолковые.

«Зачем я пришел сюда? – думал я. – Почему всегда приходится выбирать между плохим и ужасным?»

– О, о, Хэнк, они идут!

Я посмотрел. Их было пятеро, и они приближались. Я перекатился на спину. Они подошли, хихикая, и остановились. Одна из них громко высказалась:

– Эй, а ребята ничего – симпатичные.

– Девчонки, вы здесь неподалеку живете? – спросил Джим.

– Ага, – раздалось в ответ, – гнездимся вместе с чайками!

Все захохотали.

– Ну а мы орлы, – нашелся Джим. – Правда, я не знаю, что делать двум орлам с пятью чайками.

– Интересно, а как это происходит у птиц? – поинтересовалась цыпочка в желтом купальнике.

– Черт его знает, – притворно задумался Джим. – Может, поэкспериментируем?

– Для начала, может, присоединитесь к нашему гнездилищу? – предложила в красном купальнике.

– Конечно, – согласился Джим.

Вели беседу только три девушки. Две же просто стояли, поправляя свои купальники.

– Без меня, – отказался я.

– Что случилось с твоим приятелем? – спросила Джимми девица, которая теребила купальник на своей точеной попке.

– Он стесняется, – ответил Джим.

– А что это он? – переспросила девица, поигрывающая лямочкой лифа.

– Ну, просто застенчивый, – отбрехался Джим, встал и ушел с прекрасной пятеркой.