- Ну, на сегодня закончили? – сестра с надеждой посмотрела на меня.

Ушатала я ее, самым бессовестным образом.

- Да, пора по домам, - милостиво кивнула и, встав, потянулась.

Кстати, где мой спецагент, в миру, или уж нынче во всех мирах, Пузя?

12. Глава 12 Обрыв

Уже скучая по моему хулиганчику, я отправилась домой и первыми, кого встретила, оказались дети Мии. Малышка Лили стояла у входа, взахлеб рыдая, а наш маленький мужчина, Дарт, неумело пытался ее утешать.

- Что стряслось? – я подошла к ним.

- Ничего, - буркнул мальчик.

- Ну как же ничего? Если твоя сестра плачет, значит, что-то произошло.

- Просто она глупая! – бросил он – так жестко, что я даже отступила назад.

А Лили зарыдала еще горше.

- Малышка, иди сюда, - я опустилась на колени и прижала ее к себе.

Кроха прижалась ко мне, обвила ручонками шею, и в сердце закололо от нежности.

- Из-за чего ревешь, признавайся, - мягко сказала я, глядя ее по волосам.

- Там… там… - всхлипывая, начала девочка, - там больной тарик!

Дарсы, даурарии, теперь еще и тарик. Ладно, разберемся.

- А чем он болен? – я достала платок и вытерла зареванные щечки.

- Он упал из дупла и теперь почти не шевелится, - она глянула на меня такими же голубыми глазами, как у Туанара. – Ему больно, мамочка!

- Я сказал ей, что так жизнь устроена, но она все равно ревет, - буркнул Дарт.

- Пойдемте, покажете вашего… тарика, - я промокнула покрасневший сопливый носик малышки и поднялась.

- Вот он! – Лили подбежала к дереву с необхватным стволом и ткнула пальчиком в траву.

- Сдох уж, наверное, - Дарт насупился и остановился.

Я подошла к девочке, присела на корточки и вгляделась в того, кого дети называли тариком. По виду так самый настоящий бурундук! Рыжее тельце размером с грецкий орех, на спине черные полоски, хвостик пушистый. Наверное, детеныш. А вон и дупло, из которого бедолага выпал – из него еще несколько мордочек торчат с ушками, любопытничают.

- Он умер, мама? – прошептала Лили, и по щечкам у нее снова поползли слезинки.

- Нет, он жив, - ответила я, увидев, как вздымаются бочка бедняжки – едва уловимо.

- И что с ним теперь будет? Ему больно? Он умрет? – зачастила малышка.

Я моргнула, инстинктивно глянув на бурундучка ведьминским зрением. Это получилось само, по привычке, всегда так раньше делала, когда на прием приносили нового пациента. И главное, получилось – такие всплески моей магии говорили о том, что она ко мне возвращается.

Искорка жизни в нашем бедолажке еще горела, но уже начинала потихоньку затихать, притягивая прозрачно-серые эманации, кружащие кругом. Невидимые обычному человеческому взору, они, падкие на дармовщинку полакомиться остатками чужой энергии, были похожи на кляксы с щупальцами.

- Брысь, - я махнула рукой, отгоняя их.

Нечего вам тут делать, этому карапузику еще предстоит прожить свою жизнь, нечего зариться на чужое!

- Что с ним, мамочка? – Лили шмыгнула носом, хлопая мокрыми ресничками.

- Он просто сильно ударился, дочка, - пробормотала я и тут же прикусила язык – и буквально, и метафорически.

И не заметила ведь, как назвала ее дочкой! Черти радикулитные, это не мои дети! Нельзя об этом забывать! И привыкать к ним нельзя. Я же хочу вернуться в свое тело, на Землю, домой! Всем будет лучше, если включу мозги и буду держаться на расстоянии и малышей, и Туанара.

- Принеси мне пиджак брата, - попросила малышку, - на нем перенесем малыша в дом.

- Ты его вылечишь? – просияла кроха, и заплаканные глазенки наполнились надеждой.

Конечно, ведьма я или метелка лысая? Покосилась на довольную девочку, которая затопала к брату, и скатала большим и указательным пальцем золотой шарик.