Женщина нахмурилась от раздражения, увидев высветившееся имя, но не принять вызов не могла.

– Здравствуйте, Мария Алексеевна, – с напускной радостью поприветствовала она.

– Ох, Наташа, здравствуй! – отозвалась пожилая женщина. – Мне тут завуч позвонил. Мы же-шь с тобой цветочки с подоконника рассадить забыли совсем! Так нас отругал! Ух как отругал-то! Бес будто вселился, ей-богу! Тьфу!

– Чёрт, – вспомнив о навязанных обязанностях штатного школьного садовода, выдохнула Наталья.

– Вот и я о том же! Приезжай скорее, бесится проклятый! Клумба у него, говорит, плешивая стоит, а на днях комиссия из администрации – опять будут тыкать мордой и требовать благоустройства территории!

– Я поняла. Сейчас соберусь и подъеду, – смирилась Гордеева, кривя губы.

– Ой, да. Поспеши. Я ж старая уже, ноги больные. Тяжко одной-то.

– Да я скоро, – сказала Наталья и сбросила вызов.

Живо переоделась и отправилась в школу, в душе проклиная чёртовы чахлые цветы в вытоптанной курящими лбами-переростками клумбе: гоняй нарушителей дисциплины, не гоняй, а в начале сентября вновь всё перетопчут, хоть камеру наблюдения над ними вешай.

Примерно через тридцать минут она прибыла на место. Мария Алексеевна радостно улыбнулась, вставая со скамьи, Гордеева же окинула взглядом ящик с цветами и клумбу, недовольно поморщилась. Коллега до сих пор палец о палец не ударила и, судя по всему, просто сидела и ждала Наталью.

– Говорите, ноги у вас болят? – вежливо улыбнулась женщина.

– Ой, ещё как болят, Наташа. Мочи нет, – тут же жалобно ответила старшая.

– Ну что ж, тогда сидите. Я сама всё сделаю.

Мария Алексеевна просияла и живо приземлила широкую попу обратно на скамью, не забыв при этом горестно ойкнуть.

Наталья вздохнула, надела перчатки, предусмотрительно привезённые из дома, и взялась за грабли. Монотонный физический труд не был ей в тягость – Наталья с удовольствием возилась в своём саду, но обязаловка ей претила. Однажды неосмотрительно предложенная помощь незаметно вменилась ей в обязанность, и отказаться без скандала теперь уже вряд ли выйдет.

Не прошло и минуты, старшая женщина начала болтать, пристально глядя на неё.

– Наташа, вы с Анатолем-то на свидание сходили?

У Гордеевой нервно дёрнулась бровь, она замерла на мгновение, а перед глазами промелькнули постыдные картинки: пьянка, секс и хлопнувшая за Гусевым дверь.

– Нет.

– А чего так? Отказала, что ль?

На несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Женщина, поджав губы, мысленно подбирала, как же вежливо ответить на бестактность коллеги, с грацией слона, сующего нос в её личную жизнь.

– Мария Алексеевна, я считаю, что мы с Анатолием Степановичем друг другу не подходим. Соответственно, не вижу смысла…

– Ой-ой-ой. А вот это ты брось. Наташа-а, тебе ж уже под сорок. Как это не подходим? Ерунда какая. У-ух, морочишь сама себе голову. Принца что ли ждёшь? Не пойму, – возмущалась старшая, размахивая пухлыми ручками. – Одна же-шь останешься. Обвиснет всё, и конец. Нечем будет мужиков-то заманивать.

– Обвиснет... – нервно хохотнула Гордеева.

– Не глупи: уж ты умная, вроде, такая. Анатоль-то приличный мужик. Не пьёт, не курит. Своя квартира есть. Образование высшее, зарплата стабильная. Отцом, поди, неплохим бу…

И тут Гордеева не выдержала.

– Мария Алексеевна, – более резко, чем хотела, сказала Наталья и посмотрела на старшую, и та обиженно замерла, поджав губы. – При всём уважении, Мария Алексеевна, но я думаю, что это наше с Анатолием личное дело.

Наталья выдохнула и повернулась к клумбе, разбивая ссохшиеся комья земли с остервенением.