Да куда там заявление. При мысли о том, чтобы иметь дело с Виолеттой и ее мамашей, мне становилось дурно. Да, струсила, признаю. Пообещав сделать мне в следующий раз как постоянному клиенту – скидку, парни удалились. А я села и пригорюнилась. Конкретно так пригорюнилась, что аж плакать захотелось. Нет, серьезно. При предположении о том, что завтра, после полного под завязку рабочего дня – а у меня завтра плотненько – я приду домой… И черт его знает, куда завтра завезет этих двух шизанутых мадам их фантазия.

В общем, сидела я, как Алёнушка у пруда на какой-то известный картине, жалела себя. Дожалела до того, что уже начала вспоминать Ярика. А что? Не выгони я тогда Ярика – ничего бы этого не было. Не явился бы ко мне на порог конь породы «огаревский рысак», а если б и явился – так Ярик бы его… Тут я некстати прыснула, представив результат противостояния двух Ярославов – с очень предсказуемым результатом, надо сказать. Но вовремя спохватилась – нашла время ржать, Тоня! -  и принялась себя снова жалеть. Так обстоятельно к этому делу подошла что даже носом начала пошмыгивать. И тут меня отвлек дверной звонок.

Не надо лишний раз напоминать, да? Что к двери я подошла осторожно. И опасливо заглянула в дверной глазок. После чего гостеприимно распахнула дверь. Чтобы услышать до боли знакомое:

- Привет. Как дела? Есть чо пожрать?

Я стала медленно набирать воздуха. Я собиралась орать.

- Тихо-тихо-тихо,  - верно расценил мои намерения Огарев. И жестом фокусника вытянул вперед левую руку, которая до того была закрыта дверью. А руке красовалась три коробки с пиццей.

- Не знаю, какие ты любишь, взял разные.

В общем, спустя десять минут я сидела на кухне, совсем не эстетично жевала вкуснючую еще теплую пиццу, запивала ее чаем и взахлеб жаловалась Огарёву на жизнь. Огарёв же молча слушал. Даже на пиццу не покушался, а чай его так и стыл в кружке.

- В общем, знаешь, ты, наверное, правильно сделал, что сбежал от них, - я сыто откинулась спиной на стену. Покосилась на вскрытые коробки. Ой, я на нервной почве такая прожорливая… - Хрен их знает, что там в голове у людей, которые собачье дерьмо на улице собирают и в дом приносят. Считай, что тебе повезло.

- Угу,  - как-то бесцветно отозвался Ярослав. Потер лоб, полез в карман и, не спрашивая разрешения, прикурил. Посмотрел на меня сквозь сизый дым. – Слушай, а, может, тебе это…. На время переехать?

- Куда? – вздохнула я. Если честно, об этом я уже подумывала. Ганя живет с родителями и братом, их там четверо  в двушке. Феня – в комнате в общежитии с парнем, с которым у нее перманентно «все сложно». А больше у меня никого нет. А, еще есть Ярик. Но не настолько же все плохо.

- Например, ко мне.

На Огарева я уставилась так, как будто он мне предложил взяться за руки и шагнуть с балкона шестнадцатого этажа.

- Это с какого перепугу такая щедрость? – я начала потихоньку соображать. Что что-то во всем этом не так. В его приходе с тремя пиццами. И в этом идиотском предложении.

- Ну потому что я… - Огарев глубоко затянулся, - сказал им, - аккуратно стряхнул пепел, - что у нас с тобой роман и все серьёзно. И что я из-за тебя бросил вот это все.

- Кому сказал? – не сразу сообразила я.

- Виолетте. И мамаше ее.

Дальше последовала безобразная сцена. Потому что я попыталась  Огарёва побить. Он же просто держал меня на расстоянии, не давая добраться до паха. А я очень хотела ему туда всадить – потому что бить в это твёрдое, явно тренированное тело было без толку.

В общем, дело кончилось тем, что я запыхалась. Выдохлась и рухнула на табурет. Огарев, опасливо покосившись на меня, устроился у дальней стены.