Пока я привыкала к своему новому статусу и приходила в себя от Одинцовской наглости, в зале выключили свет. Внезапно. Я встрепенулась.

Собственно, что так нервничать? Всё хорошо. Общественное место. Ведро попкорна в руках. Сейчас лунатики начнут спасать мир и палить из пушек по инопланетным гадам.

Я даже расслабилась, крышку попкорна ногтём колупнула, рот приоткрыла, собираясь внимать, и тут Одинцовская горячая ладонь снова накрыла мою. Хлоп! Легла весомо и тяжело. Я замерла, как мышь под веником. Попкорнина застряла где-то между нёбом и гортанью. Я её целиком заглотила, как удав, и больше поползновения в ведро делать не захотела. Это так от удушья помереть можно!

Рука Одинцова жгла. Лунатики стреляли из космических пушек. Особенно Енот старался, но я уже ничего не соображала. Что всё это значит?!

Одинцовская рука дрогнула. Большой палец погладил кожу. Нежно, по-хозяйски. Прощай, блокбастер! У меня здесь свой нарисовался. Он пальцем кружит, а у меня и мурашки, и искры из глаз, и концентрические круги засасывают.

Хорошо что я попкорн не жевала – стиснула челюсти, пытаясь не дышать громко. Потому что при таком умосведении нормальные девочки рот открывают и дышат глубоко и страстно, но мне нельзя. Кино, люди, Одинцов, в конце концов! Подумает ещё, что я тут млею, как озабоченная.

А потом мне стало не до того. Мороженое, дамы и господа! Будь оно неладно! Кое-кто правильно сделал, когда перед культурной программой носики пудрить отправился. А кое-кому нужно дать больно, чтобы не выделывалась! Но на тот момент мне не хотелось, а тут – хоть плачь.

Блокбастер в моём исполнении мог закончиться полным крахом. Какое там спасение мира! Тут бы честь свою и репутацию не подмочить!

Одинцов

Правы были те, кто говорил, что руки женщин – очень мощная эрогенная зона. Давно я так не возбуждался только от прикосновения. Никаких обнимашек и поцелуев – лишь её ладонь в моей.

Фильм мне был неинтересен от слова «совсем». Сразу, как только я Ликин «леденец» увидел, культмассовое мероприятие потеряло всякую привлекательность. Какое кино, когда рядом – эротическое шоу для меня одного!

Я выписывал вензеля у неё на коже. Смотрел, как Лика закусывает губу, чтобы задержать дыхание. Я гладил внутреннюю часть её запястья и ликовал, ощущая её напряжение.

Флюгер рвался на волю, требовал свободы и ветра, но мне было не до него. Ах, как она сжимала ноги, чуть ли не постанывая! Вот это – кино, а не какие-то образины с пукалками на экране. Детский сад вторая четверть. Штаны на лямках с панамкой наоборот. А рядом – всё по-взрослому. Трепетная Лика. Тронь – и упадёт в объятия как спелый плод.

Я увлёкся. Заигрался. Давно мне не было так хорошо. И вся эта ужасная неделя с ней рядом – позади. Вспоминать не хочется. Рычал, бегал, бесился. Зачем, спрашивается? Нерационально и глупо. Десять лет прошло – пора забыть и растереть. Повзрослеть наконец-то. Мне скоро тридцать два. А я с прошлым никак не разберусь да флюгер бесноватый в штанах не обуздаю.

Я был полон надежд и мечтаний. И вообще не понятно о чём думал. Полный коллапс мозгов. Откат верхней чакры в нижнюю. Я уже рисовал планы, как умыкнуть её после сеанса. И как это сделать, чтобы всех остальных потерять внезапно.

Георг нестабилен. К тому же, Женьку я ему сразу не доверял бы. Всё же сестра, а он – ловелас. Буду потом слёзы ей подтирать. Тут нужно помариновать немного, чтобы жёсткое холостяцкое мясо до кондиции дошло и поняло, какое ему сокровище досталось. А Немолякина тот ещё подарок – уж мне ли не знать!