— Простите, простите меня, прошу вас! Я так удивилась, что нет марии! Простите! Позвольте мне самой себя наказать!

Я не успела вникнуть в суть причитаний, как она со всего размаху влепила себе пощечину и замахнулась было ударить себя по другой щеке.

— Нет! Не надо! Хватит! — быстро остановила я акт самобичевания.

— О, спасибо! Ваше великодушие не знает границ! — тараторя без умолку, девушка отвесила еще парочку поклонов.

— Всегда пожалуйста. Можешь больше не кланяться, — я с жалостью поглядела на огромный красный отпечаток на бледной щеке. Силы девчушка не пожалела. Несмотря на довольно хрупкое телосложение, ладони у нее были непропорционально широкими, словно мужские. Да и лицо угловатое. Широкая челюсть, губы узкие. Может, это и не девушка вовсе? Но голос женский. Да и фигура тоже. Хотя серую тунику, перехваченную широким поясом, и юбку в пол можно и на парня нацепить.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Ламила, — ответила служанка и опять поклонилась.

А теперь главный вопрос, который не давал мне покоя…

«Ты — мужик?» — конечно, спрашивать такое было бы абсолютно невежливо, поэтому я решила проявить тактичность и задала совсем другой вопрос:

— А про какую Машу ты говорила? И почему так удивилась, что ее нет?

Ужасающая мысль о том, что до меня в этих покоях обитала другая несчастная из моего мира, настигла внезапно, заставляя желудок сжаться в маленький комок. А что, если и она была не первая? Что, если повелитель, развлекаясь, мучает и убивает здесь девушек?

— Машу? Какую Машу? — вполне искренне удивилась Ламила.

— Ту, про которую ты говорила, когда извинялась, — видимо, сболтнула лишнего, а теперь на попятную? Ну уж нет. Я так просто не отстану.

— Я говорила? — совсем растерянно захлопала глазами служанка. — Когда?

— Ты сказала, — я не поленилась процитировать дословно, даже голос сымитировала и ладонями всплеснула точь-в-точь, как она, — «я так удивилась, что нет Марии!» Так про какую такую Марию ты говорила? А?

— Ну так это… Про вашу. Её ж нет совсем! Я даже сперва подумала, что падшие из Забвенья по мою душу явились! Чуть от страху не об… срамилась! А потом вспомнила, что они вроде как безлики, словно тень. Но кто ж знает-то наверняка? Мне же лично, хвала Богине, встречать их не доводилось! Вот ходили слухи, что Коринька, который в «Корчме у двух дубов» прибирает, тот видел. Хотя у него язык, что дракошкин хвост, может, и наврал все…

— Так. Стоп. Давай по порядку, — перебила я. Слишком много неструктурированной и бесполезной информации. У этой девушки (или не девушки) самой язык как… дракошкин хвост! — Начнем с Марии. Что это такое?

То, что это не Маша, я уже поняла.

— О! Мария — это всё. Это наша жизнь, наша судьба, это наша суть. Это то, кем мы являемся. Она дана нам с рождения и с нами до самой смерти, — Ламила сделала неопределенный жест руками. — У высокородных луаров она невероятно красивая и яркая, а у таких, как я, без магических способностей, невзрачная и серая, словно небо в непогожий день.

Хм. Никаких отличительных татуировок или чего-нибудь другого, выполненного в сером цвете, на ней не было.

— Это ты про платье свое, что ли, говоришь?

Ламила сперва приоткрыла рот, а потом заливисто расхохоталась.

— Аха-ха-ха! Ну при чем тут платье? Ну насмешили! — она собралась было снова зайтись очередным приступом смеха, но вдруг, словно вспомнив что-то, замерла. — Ох! Простите меня, пожалуйста! Простите, что посмела смеяться! Позвольте себя наказать…

— Не надо! — я вовремя остановила хохотушку с совковыми лопатами вместо рук. — Лучше конкретнее покажи, где именно твоя мария?