– Итак, мы договорились о разделении труда? – спросил Грей.

У Шеридана на челюсти дергалась жилка. Он колебался несколько мгновений, потом кивнул, а затем отправился снова наполнить их стаканы.

– Нам нужно скрепить сделку, подняв тост. – Он вернулся к Грею и подал ему наполненный стакан. – Знаешь, я рад, что ты собираешься мне помочь с делами поместья. Ты явно умеешь вести переговоры. Ты практичный, проницательный и находчивый.

– Ну, я не просто так утроил доход с унаследованных от отца поместий за последние тринадцать лет.

– Я буду очень благодарен, если ты поможешь мне сделать то же самое. – Его брат замолчал, глядя в окно. Спускались сумерки, и земля уже казалась серой. – Но боюсь, что наследие Эрмитэджей уже находится за той чертой, где спасение невозможно.

– Ты удивишься, узнав, что можно сделать с помощью рациональных инвестиций и мудрого управления объектами недвижимости.

– Посмотрим. – Шеридан поднял стакан с натянутой улыбкой: – За успешную шпионскую деятельность!

– И за успешный выход в свет! – добавил Грей.

Но до того, как они успели даже пригубить бренди, дверь распахнулась и вошел Торн.

У Торна были каштановые волосы с рыжеватым отливом и светло-голубые глаза, и он походил на их мать больше, чем Грей или Шеридан. Но сходство на этом заканчивалось. Торн отличался бунтарским нравом, чем никогда не славилась их мать.

Торн оглядел братьев, затем направился к бару, чтобы налить и себе стакан бренди.

– За что пьем? – спросил он.

Грей переглянулся с Шериданом и ответил:

– За братьев.

– Я к вам присоединюсь. – Торн немного помолчал, потом добавил: – Я совсем забыл. Я отправлен собирать всех на ужин.

– Ужин может немного подождать. По крайней мере, пока ты не пропустишь стаканчик, – заметил Шеридан.

– Правильно. А после сегодняшнего дня мне обязательно надо выпить.

Торн сел рядом с братьями, и они все подняли стаканы, салютуя друг другу. Затем он выпил бренди одним глотком.

– Черт побери, не увлекайся! Давай помедленнее! – воскликнул Шеридан.

Грей рассмеялся.

– Возможно, ты не знаешь, что Торн может перепить нас всех. Мы уже под столом будем валяться, а ему хоть бы хны. Да, Торн?

Брат подмигнул Грею:

– Всегда готов! А теперь поднимайте задницы, парни. Если мы опоздаем на ужин, то мама обвинит меня, а я не хочу понижения: я же любимый сын.

За этим последовал обычный для них троих веселый спор о том, кто у их матери любимчик. Грею эта игра не нравилась, потому что он определенно не был любимым. Но он подыгрывал братьям, пока бренди в их стаканах не закончился. Только тогда они встали и отправились на ужин.

– Погодите, – сказал Грей и посмотрел на Торна. – А кто будет дежурить у гроба, пока мы ужинаем?

– Один из слуг, – ответил Торн, и выражение лица у него сразу стало мрачным. – Но я уверен, что надолго он там не задержится. Мама сегодня вообще не хотела уходить от отца. Она намерена сидеть в этой чертовой комнате до того, как соберется похоронная процессия.

Грей почувствовал раздражение, услышав, как Торн называет Мориса отцом. Хотя обычно Торн так и обращался к их отчиму. Отец Торна и Гвин умер незадолго до их рождения, так что Морис был единственным отцом, которого знали близнецы.

– Но раз ты здесь, Грей, может, тебе удастся уговорить маму немного поспать сегодня ночью, – продолжал Торн.

– Если учесть, что ты у нее любимчик, то она скорее послушает тебя, – пошутил Грей, но шутка получилась невеселой.

Хотя Торн рассмеялся.

– А как я, по-твоему, стал ее любимчиком? Потрафляя ее капризам. А тебя она считает воплощением своего первого мужа, который, как я понял, гонял ее в хвост и в гриву, только приказы отдавал. Так что она должна послушаться, когда