Да, стране предстоит огромный передел собственности: компании будут разоряться, покупаться в том числе и европейскими инвесторами, а потом возвращаться к жизни более эффективными. Но это единственный путь вперед – кто не верит, пусть сравнит судьбу, например, принадлежали Volkswagen группы Skoda и входящего в Ростехнологии «Иж-Авто»: в конце 1970-х годов второй производил почти в 1,5 раза больше машин, чем первая, но чем дело кончилось, всем известно… Поэтому не России учить украинцев стратегии будущего – даже в экономическом смысле.

Однако есть еще одно обстоятельство, обычно не принимаемое во внимание – коррупция. Украина в последние годы была одной из самых коррумпированных стран мира: минимальные оценки потерь от коррупции достигали 11 % ВВП ежегодно. Собственно говоря, именно сокращение этих потерь, наряду с банальным повышением экономической эффективности, и способно компенсировать возможные ухудшения условий внешней торговли.

Сегодня часто вспоминают, что Украина в 1991 году имела уровень жизни, не уступающий польскому, а сейчас отстает от своей соседки по этому показателю почти в три раза. Этому есть много объяснений, но очевидно: с украинской стороны границы мы видим Межигорье, а с польской стороны – правительство, в котором в 900 часах приватного общения между его членами, недавно записанных и «слитых» в прессу, не нашлось ни одной фразы, указывающей на попытки извлечения личной выгоды из государственной службы.

Поэтому «внешнего управления» из Брюсселя, под которое может попасть Киев, не нужно опасаться – его следует, скорее, приветствовать, так как интересы украинского народа сегодня не совпадают с интересами прежних (и отчасти нынешних) элит. Чем скорее в стране установятся европейские правовые порядки, тем лучше будет для наших украинских братьев.

A в том, что они установятся, у меня нет сомнений. C 1994 по 2013 год EC увеличился с 12 до 28 членов, тогда как Россия все эти двадцать лет не может «интегрировать» даже одну Белоруссию. Сегодня в ЕС живут 507 млн европейцев, а за его пределами, если не считать Россию (на Украине, в Белоруссии, Молдавии и балканских странах), – всего 81 млн.

Предполагать, что эти 81 млн не будут «переварены» европейской интеграцией, было бы наивно – тем более что в большинстве этих стран европейский «вектор» вызывает большие симпатии. Можно сколько угодно говорить, что вступление в EC имеет не только позитивные последствия, но счет 16:0 в соперничестве Европы и России говорит о многом.

Вступив в ассоциацию с Европейским Союзом, Украина начала движение в сторону безвизового режима (уже, кстати, достигнутого Молдавией), единых экономических норм и правил, получения статуса кандидата (который есть сегодня у Сербии, Македонии и Черногории) и в итоге полного членства. И я считаю, что окажусь прав в своем прогнозе десятилетней давности о том, что Украина станет членом EC раньше, чем Турция [Иноземцев Владислав. «Россия должна подать заявку в ЕС» // «Независимая газета», 12 мая 2004 г., с. 2].

27 июня 2014 года стало историческим днем и для Украины, и для ЕС, и для России. Для Украины – потому, что она закончила свою «постсоветскую» историю и начала сложный, но многообещающий путь из этого «пост-» во что-то более определенное.

Для Евросоюза – потому, что он сделал заявку на достижение своих естественных пределов, после чего интеграции придется уже развиваться не вширь, а только вглубь, в направлении формирования единой европейской нации.

Для России – потому что она, давно доказывавшая всем уникальность своего исторического пути, добилась того, что осталась практически одинокой. B общем, каждый достиг своей цели.