Карабкаясь по хлипкой приставной лестнице наверх, я молила богов, чтобы она не развалилась подо мной. На приличного врача у нас едва ли хватит денег, так что травмы мне сейчас не по карману. Подумать только, я боюсь заболеть не потому что это неприятно и.. хм.. болезненно, а потому что это слишком дорого для меня. Неужели все бедные так живут? И как они мирятся с подобным? Это же просто ужасная невыносимая жизнь!

Как ни странно, лестница выдержала и меня, и моего мужа, поднявшегося вслед за мной. Матрас оказался не очень чистым и слегка побитым молью, но, по крайней мере, пах куда лучше, чем одеяло. Кажется, я постепенно смиряюсь с происходящим. Это выражается хотя бы в том, что я стала меньше плакать и больше думать о ближайшем будущем, а не о будущем отдаленном. Шаг за шагом, Эйлин.

Помимо матраса на чердаке обнаружился потемневший от старости неказистый деревянный ящик. Поскольку супруг сказал, что я могу чувствовать себя здесь как дома, я без малейших угрызений совести открыла его в надежде обнаружить нечто полезное. Ладно, угрызений, может, и не было, но немного страшновато стало. История бедной женщины и ее бородатого мужа нет-нет да всплывала в голове. В ящике, к счастью, ничего страшного не обнаружилось, лишь старое барахло. Среди обломков деревянных игрушек, непарных стоптанных ботинок и старых щеток для обуви отыскалось нечто похожее на юбку. Если бы киты носили юбки. А может, она принадлежала троллю, прежде обитавшему здесь. В прежней жизни мне доводилось слышать выражение «нищим выбирать не приходится», но лишь сейчас, взглянув на эту троллью юбку, я поняла его суть. Нечто не очень хорошее лучше, чем ничего. Я взяла юбку. Если хорошенько подпоясаться, будет вполне приличный наряд. Уж лучше, чем ходить все время в одном и том же платье.

Я еще не говорила с Лаэртом о нашем финансовом положении, но что-то подсказывает мне – возможно, скудный завтрак и общая обстановка дома – что бюджет у нас крайне ограничен. Не уверена, что в принципе буду поднимать разговор о деньгах. Не в моих привычках обсуждать подобные вещи. Существуют же правила хорошего тона!

Поеденный молью старый матрас и потрепанная юбка огромного размера – вот мой улов.

К обеду муж подал все те же сухари и кислую капусту, бочонок с которой извлек из подвала. Ела я с аппетитом. Капуста так капуста. Копание в чердачном барахле, посещение местных удобств и изучение дома заставили меня изрядно проголодаться.

Ах да, дом. Поскольку я уже имела удовольствие посетить чердак, заглянуть одним глазком в подвал и даже немного обжиться в одной из комнат, я решила, что пришло время для второй комнаты.

– Могу я заглянуть во вторую комнату? – максимально вежливо поинтересовалась я у Лаэрта. У меня были свои причины интересоваться той комнатой. Возможно, из нее получится неплохая спальня для меня. Ну, неплохая в нынешних условиях.

– Пожалуйста, моя дорогая, – пожал плечом муж. Он сидел на крыльце и сосредоточенно возился с чем-то похожим на струнный музыкальный инструмент без струн.

– Меня зовут Эйлин, – ровно напомнила я.

Лишнее напоминание о том, что этот широкоплечий темноволосый незнакомец с пронзительными глазами отныне мой муж, мне не нужно. Я и так не забываю ни на секунду, во что превратилась моя жизнь.

Степенно развернувшись, чтобы не выглядеть сбежавшей, я шагнула в дом. Довольно скоро я поняла, почему Лаэрт предпочитает игнорировать существование второй комнаты. В углу, за шкафом без дверец, стоявшем почти посреди помещения, рос раскидистый куст. Рос он прямо из стены и, кажется, не сильно переживал по этому поводу. Разве что был чуть бледнее, чем его уличные собратья. Сквозь маленькие окна, перегороженные посередине бревнами, проникало не так уж много света.