Достаю шерстяные носки и подаю ей. За одним трогаю стопы, обтянутые капроном. Пальцы и правда прохладные.

– Знаешь, почему у тебя ноги мерзнут? – усмехаюсь.

– Почему? – замирает Елена Александровна.

– Ща поймешь. – разматываю бинт на ее ноге и укладываю женщину на спину.

Запихиваю руки под юбку.

– Что вы делаете? – истерично вскрикивает проверяющая, пытаясь оттолкнуть меня и сесть.

Одним рывком стягиваю с ее ног колготки и под ошарашенным взглядом откидываю их в угол.

– Вы!.. Вы!.. – задыхается от возмущения женщина, сжимая колени и натягивая подол юбки как можно ниже, неуклюже отползает назад. – Кто-нибудь, помогите!

– Так я помогаю, не ори, – усмехаюсь и снова беру в руки бинт. – Капрон не дышит и влагу не отводит. Ноги потеют и мерзнут. – ловлю ее ногу. – Не дергайся.

Елена Александровна замирает, лишь шумно сопит. Понимаю, что испугалась.

А нечего меня дергать по пустякам. Не на того напала.

Забинтовав щиколотку, натягиваю светлые мягчайшие шерстяные носочки на миниатюрные стопы.

– На голую кожу шерсть согреет лучше и быстрее, – подмигиваю ей. – Лучше только грелка во все тело. Еще пожелания будут?

Елена Александровна быстро мотает головой и я, усмехнувшись, встаю с кровати. Выхожу из комнаты.

– К-кирилл С-сергеевич, – тут же летит мне в спину.

14. 14. Ненасытная

Правда, голос ее звучит уже не очень уверенно. Со вздохом заглядываю обратно.

– Елена Александровна, я должен тебя предупредить, что очень злой, когда голодный. Сейчас я голодный как волк. Это точно очень срочно?

– Мне нужно в ванную, – женщина спускает ноги с кровати.

– Прям срочно? – дергаю бровью.

– Да.

– Зачем?

– Надо!

– Давай попозже, а? – вздыхаю и ухожу. – Потерпи десять минут.

– Я через минуту описаюсь!

Замираю, сделав пару шагов. Ну, да, санузел у нее совмещённый.

– Хах! – возвращаюсь обратно. – Ну, иди на ручки, зассыха.

Лицо Елены Александровны вспыхивает красными пятнами.

– Вы – хамло, – выдыхает она обиженно.

– Хамло – не хамло, а на руках тебя целый день таскаю, – усмехаюсь, подхватывая ее на руки, заношу в ванную и ставлю возле унитаза, чуть склоняюсь к щеке. – Трусики помочь снять?

– Да ты!.. – женщина толкает меня в грудь, но я уже отстраняюсь, и она неловко балансирует на одной ноге, промахнувшись.

– Хамло, да, – хохочу, прикрывая за собой дверь, и ухожу на кухню.

Масло на сковороде уже дымит.

– Блин, – берусь за ручку, но тут же отпрыгиваю, потому что сковорода вспыхивает.

Выключаю плиту, хватаю железную крышку и накрываю пылающую сковородку. Открываю окно, чтобы проветрить.

– И всё-то не так с тобой идёт, Елена Александровна, – бурчу себе под нос. – Не как с нормальными бабами. И за что мне такое недоразумение на голову свалилось?

Небось, ещё и старая дева по итогу. Нецелованная, нетраханная, вот и вредная. Хотя, зачем тогда противозачаточные? С циклом беда? Да, блин, зачем мне вообще эта информация?

Закатываю глаза на свои мысли и достаю другую сковородку.

Ставлю масло на огонь, сразу вываливаю туда лук и тушёнку. В кастрюлю с закипевшей водой засыпаю макароны.

Ставлю чайник, потому что я уже настолько голодный, что сил нет терпеть – готов слона сожрать. Отрезаю кусок сыра и запихиваю в рот. Достаю две чашки для кофе, насыпаю в них растворимый кофейный порошок и сахар. Не знаю, добавляет ли зассыха себе сахар, но будет пить сладкий, для работы мозга иногда полезно.

Кстати, что-то она притихла.

Помешав макароны и уменьшив огонь под сковородой, выглядываю в коридор. Света в ванной нет. Подхожу к комнате и заглядываю в нее. Елена Александровна уже лежит на кровати и читает книгу.