Мало ли как оно обернется?

– Уф, ладно… – почему-то напрягся он. – Пойдемте.

И я пошел за Риковичем. Пока шел и смотрел на его затылок, думал о том, что плыву по течению. Что вокруг меня какой-то сплошной экшн и ни минуты передышки этот мир мне пока не дал! Зато – дал возможность вот так вот быстро и энергично идти куда-то за молодым целовальником, что бы это ни значило. Нет, то есть, что такое целовальник, я знал – это один из придворных или приказных чинов в царской еще Руси, но что это значит здесь – одному Богу известно! В любом случае если за возможность бодро ходить, дышать полной грудью и есть картошку с мясом нужно расплатиться временным заплывом по течению – я совсем не против. Такой компромисс меня полностью устраивает…

Через малозаметную металлическую дверцу мы прошли к винтовой лестнице с гулкими ступеньками, спустились куда-то под землю, метров на десять точно. Пройдя мимо поста охраны и рамки с датчиками, явно более сложными, чем обычный металлодетектор, попали в длинный, освещенный лампами дневного света коридор с кучей дверей по обеим сторонам. Касанием ладони Иван Иванович Рикович открывал одни раздвижные двери за другими, мы прошли целую анфиладу комнат, пока наконец не оказались в помещении, разгороженном толстой стеклянной стеной. Здесь дежурили люди в костюмах, похожих на скафандры РХБЗ. Эти типы мигом принялись облачать целовальника в точно такое же защитное снаряжение. Попробовали сунуться и ко мне, но рыжебородый сыскарь что-то им такое сказал, из-за чего они быстро отстали. Пока Рикович облачался – я прилип к бронестеклу и рассматривал происходящее на той стороне.

На самом деле ничего там такого не происходило, просто на верстаке стояла штуковина, которую так и подмывало назвать малахитовой шкатулкой. Потому что она была зеленая, каменная, светилась и походила именно на шкатулку.

– Георгий Серафимович! Вам нужно туда зайти и открыть ларец. И показать нам, что там лежит, только и всего.

– Однако! – сказал я. – «Только и всего»?

Пахло это дело первостатейным дерьмом. Но, в конце концов, если бы они хотели просто меня угробить – у них имелась тысяча вариантов воплотить такую идею в жизнь. И для этого меня не нужно было тащить Бог знает куда и втирать какую-то дичь про договор подряда и документы. Похоже, у ребят произошел реальный форс-мажор, а я подвернулся как нельзя кстати. Или кто-то меня им подвернул! Очень уж все это вовремя произошло: дракон, попадание и все прочее… «Не верю!» – как говорил Станиславский.

За моей спиной один из скафандров уже закручивал вручную вентиль – задраивал нас тут, герметизировал помещение. Второй замер за пультом у входа за стеклянную перегородку.

– Вы готовы? – спросил Рикович.

– А какая разница? – ответил вопросом на вопрос я. – Ну пойду. Ну посмотрю.

И пошел. Скафандр за пультом нажал на кнопку, кусок перегородки зашипел и отъехал в сторону, я вошел, перегородка снова стала монолитной. Изумительно! Меня дважды замуровали! Я еще раз поглядел на шкатулку, пожал плечами, подошел к верстаку, на котором она стояла, взял с него какие-то пассатижи с пластиковой изоляцией на рукоятках и, чувствуя себя полным идиотом, потрогал ими крышку странного артефакта. Ну да, спасут меня пассатижи, если эти ребята такие меры безопасности приняли!

Ничего не происходило. Шкатулка продолжала сиять, я был жив. Ну и ладно! Теми же пассатижами подцепил крючочек, которым удерживалась крышка, сдвинул его в сторону, открыл крышку и на секунду замер. Серьезно? Каменный цветок?