Урук наблюдал за нами молча все это время, скрестив мощные татуированные руки на груди. Он буравил меня своими орочьими бельмищами, и выдержать его взгляд было тяжеловато, особенно – не призывая дракона.

– Я точно знаю, что злонамеренная организация прорыва Хтони возможна, я видал такое, – сказал он. – И я совершенно уверен, что реципиент очень, очень сильно влияет на попаданца. Вне всякого сомнения. Я не сталкивался с Радзивиллами, но имел дело с Ермоловыми – они не некроманты, а Темные, но начинка у такого рода магов примерно одинаковая. Думаю, они не отступят от Вышемира, если только не столкнутся с обстоятельствами непреодолимой силы.

Иеремия Михайлович посмотрел на меня, я – посмотрел на него. Мы переглянулись.

– Я не буду вступать в войну из-за земского города, – серьезно сказал Вишневецкий. – Ты все правильно сделал, что приехал сюда, Пепеляев, и сказал мне это здесь, в моем средоточии силы. В своих владениях я могу принять взвешенное решение… И я его принял. Да – меня оскорбили, воспользовались моей слабостью. Но это между мной и им, между Иеремией Михайловичем Корибут-Вишневецким и Николаем Христофором Радзивиллом Черным, а не между нашими кланами. И я страшно отомщу личу… А сейчас – я не могу стать причиной нового грандиозного кровопролития! Если мы схлестнемся с Радзивиллами, заполыхают все западные земли Государства Российского, от моря до моря! Думаешь, твои приятели – Олельковичи, Пацы, Гольшанские и прочие – они останутся в стороне? А сколоти эти кланы коалицию – ко мне тут же примкнут Сапеги и…

Он перечислял фамилии, а я думал про Феодора Иоанновича. Снова – его сценарий! Однако – все говорило о неизбежности феодальной войны. Или нет?

– А вообще-то… Вы правы! Ну их к бесам! – неожиданно сам для себя выдал я. – Да пошли они!

– А? – удивился Бабай.

– Собака лает – караван идет. Мы можем просто продолжать делать то, что делаем, это будет лучшей тактикой. Они хотели нас поиметь – но мы-то сами их поимели! – уточнил я и потер руки.

– Да-а-а? – на лице Иеремии Михайловича расцвела улыбка. – А ведь действительно! Ни черта у них не вышло! Представь, как они сильно огорчились, уверен, когда Христофор приехал в Несвиж и рассказал все Скрежету с братцем, как там его – Доброй Ночи? – они рвали волосы на себе! Вышемир – до сих пор земщина и крепнет от месяца к месяцу, нефть уплывает к Пепеляеву-Гориновичу, Вишневецкий – то есть я – теперь снова в силах тяжких… Богатства Горыни – тоже у тебя, их лич потерял бесповоротно. Ядвига…

Тут он замолчал. Мы оба помнили тот разговор.

– Ядвига решит сама, – нажал голосом я. – Это – вторая цель моего визита, помимо происходящего сейчас разговора. Курьерская доставка Орловых уже должна была привезти сюда байдарку и снаряжение…

– Байдарку? – поднял бровь урук. – Какую байдарку?

– Трехместную, но мы поплывем вдвоем… – туманно ответил я.

– Кто – мы? Куда поплывем?

– Горынь, – сказал я. – Это не только озеро под Вышемиром. Это еще и речка, которая течет от самого Збаража до Припяти. А по Припяти можно доплыть до Мозыря, а если не останавливаться там, то попасть в Днепр, а по Днепру – в Вышемир. Совпадение?

– Не думаю! – откликнулся Бабай, и мы вдвоем по-кретински хихикнули.

– Значит, ты собрался украсть мою внучку? – нахмурился Вишневецкий.

– Именно! – кивнул я. – Весенние каникулы не резиновые, очень быстро закончатся. Надо успеть!

– Ничего не понятно, но очень интересно! – заявил Бабай Сархан. – Ты вот что, Серафимыч… Ты, может, к нам в Орду решишь? Ты вроде как педагог? Мне очень нужен толковый педагог. У меня есть сотен пять или десять гребаных папуасов, которым очень не хватает некой системы в воспитании и образовании… Это такой материал для написания научных работ по девиантностям, ты не представляешь! Я ведь нутром чую – есть в тебе одновременно и внутренний стержень, и некий элемент распи… Э-э-э… Долбо… М-м-м-м… Элемент вольности! Ты наш, ордынский!