– Работаем, работаем! – Двери машины тут же отворились, у меня из рук выхватили контейнер, меня выдернули наружу, прямо на асфальт, и один из опричников запшикал весь салон каким-то аэрозолем с мерзким запахом, особенно усердствуя на потолке.

– Однако… – Я встал, отряхиваясь. – Вам не кажется, господин Рикович, что это не спецоперация, а какой-то балаган?

– С тебя не убудет, – отмахнулся Рыжий. – Главное – симбионт нейтрализован. И вот еще: куратор тебе больше не нужен. Наталья Кузьминична на другое направление переводится. Но если что-то случится – ты все равно можешь ей звонить.

– Ваша собака сдохла, – прокомментировал я. – Но вы все еще можете с ней поиграться.

– Фу! Как некультурно! – дыхнула на меня табачным дымом Пруткова. – Как будто тебе с моего кураторства какой-то прок был! Ну, пялилась я на тебя по четыре часа в сутки через монитор, ну и что? Как ты тех молодчиков угробил, я все равно не поняла.

– Что-о-о-о?!! – подкинулся я.

Может быть – не очень натурально получилось, но я старался. По крайней мере – пробрало меня на самом деле. Что тут за убийство десятка человек полагается? На кол сажают? Собаками травят?

– Что? Ой, не корчи из себя оскорбленную невинность, Пепеляев! «Горючая смесь органического происхождения», говорили они. «Никакой магии» – говорили они! Конечно, никакой магии! Ты же нулевка! Небось, что-то из армейских штучек, да? – Наталья Кузьминична снова затянулась папиросой. – Нет, пойми меня правильно: там одни скоты сгорели, никто плакать не собирается. Ни мы, ни сыскари, ни местная милиция. Но с самосудом ты заканчивай. Это чревато. Есть наводка – звони мне или Ивану Ивановичу. Вон – Криштопову твоему, в конце концов, он дядька принципиальный… Вообще – я бы, Иван Иванович, на вашем месте к этому Криштопову присмотрелась.

– Ну, во-первых, вы не на моем месте, а во-вторых – он отказался, – вздохнул Рикович. – Говорит, Вышемир любит.

– Идеалист, – закатила глаза Пруткова. – Еще один. Беда с ними. Вот, Иван Иванович, взгляните на нашего интеллигента: поджарил целую банду и глазами хлопает, строит из себя целку. Не верю, Пепеляев! Не ве-рю!

– Я не Господь Бог, чтобы в меня верить, – огрызнулся я. – Что вы ко мне вообще прицепились с утра пораньше?

В этот момент опричники закончили свои манипуляции в салоне «Урсы», броневик с симбионтом в пластиковом контейнере укатил куда-то, следом за ним – еще один.

– Всё, – сказал рыжий целовальник Сыскного приказа. – Давай убирай свою тачку с эвакуатора. Там зарядки еще километров на двести крейсерского хода хватит, по городу на сто пятьдесят. А! Вот тебе ай-ди браслет, а вот – бумажный техпаспорт и договор купли-продажи, мы там все за тебя заполнили…

Заполнили они! Контора пишет! Еще и подписи, небось, мои поставили… Страшные люди! Но вслух я спросил совсем другое:

– А ключи? – И пошевелил пальцами.

– Какие ключи? – удивился Рикович. – На кой черт тебе ключи? Он с полуметра твой ай-ди отсканирует, двери и откроются. Можешь по отпечатку большого пальца – вот на водительской двери сканер. Это ж не земская модель, а нормальная!

– Однако, – сказал я и полез на водительское место.

А сам подумал, что знатно затупил: это ведь электрокар, зачем ему зажигание? Машину я водить умел, а местные авто не особенно отличались от наших – тех, которые на коробке-автомате. И права тут вовсе не требовались: считалось, что если ты дебил и попал в аварию, то сам виноват. То есть водительские школы здесь процветали, вот только никаких документов особых не выдавали, примерно как в некоторых американских штатах. Езди, да и все. Нарушил – будешь наказан со всей строгостью. Покалечил кого или убил – добро пожаловать в казенный дом, а то и на плаху. А с правами, без прав – это мало кого тут волновало. Жизни случайных жертв, похоже, тоже. Социал-дарвинизм как есть!