– А сейчас вот мы на постановку идем… Как думаете – хорошо будет?

– Про Барбару Радзивилл-то? – Я пожал плечами. – Мне не очень нравятся пляски вокруг магнатов, если честно. Но при чем тут политика, да? Так ты сказала? Может, спектакль будет и ничего.

Спектакль оказался и вправду ничего. Артисты играли классно, сюжет – драматический, про любовь, смерть и непонимание со стороны королевы-матери. Правда, мне снова мерещилась социальная инженерия, рептилоиды и заговоры. Почему? Да потому, что Радзивиллы – родичи королевы Барбары – там все как один были благородными, красивыми и чуть ли не святыми ребятами. Сама Барбара – тоже само очарование, идеал женщины.

А Сигизмунд Август – король Польский и Великий князь Литовский – выглядел каким-то инфантилом. Это тот, который Речь Посполитую создал и пока жив был – с Иваном Грозным бодался на равных. Помер – так вслед за этим что в нашей, что в этой истории дичь полная началась, разобрались с которой поляки, только Стефана Батория из Трансильвании на трон пригласив… В этой истории, кстати, Баторий был всамделишный упырь. Это местный Пепеляев точно знал, он пару склепов с его балканскими родственничками зачищал… Настоящий, стопроцентный вампир, кровопийца с клыками, как положено! На королевском престоле!

Но это к делу не относилось. Театр для меня вообще ушел на второй план после того, что случилось в антракте.

В антракте я пошел в туалет. Учителя тоже в туалет ходят, писяют и какают, между прочим. Это для некоторых детей – шок и дикое разочарование в жизни, но я заработать проблемы с мочевым пузырем из-за их наивности не намеревался и потому, спустившись по лестнице в цокольный этаж Земского дома культуры, двинул к мужскому туалету. И только потянул за дверную ручку – сразу понял: дело нечисто. То есть сам туалет был чистым, убирали тут отменно, а вот то, что внутри происходило…

Знаете, для школьных пацанов туалет – это последний рубеж обороны. Последняя автономия. Там устраивают разборки, иногда – курят, чем-то обмениваются, решают какие-то вопросы. Потому что педагоги – почти всегда женщины. И ходят если не в учительский туалет, то – в женский, что логично. В мужской вхожи только бесцеремонные технички, но это – отдельная тема, да и появляются они в нужниках все-таки сравнительно нечасто. Конечно, в нашей школе в этом году ситуация несколько изменилась, но это было скорее исключением.

Так что в школьном мальчиковом сознании туалет – это безопасная территория. И моментально переключиться на то, что есть такой Серафимыч, который запросто ходит писять туда же, куда и они, подростки не могли.

И теперь сгрудились вокруг незнакомого патлатого хлыща! Хлыщ, высокий и сутулый, скорее всего, был взрослый, совершеннолетний. Не всегда угадаешь, конечно, мальчики мужают с разной скоростью, но – лет восемнадцать или девятнадцать ему уже стукнуло. И за каким бесом он пришел сюда, в туалет дома культуры, а?

– Однако! – громко произнес я. – И с какой стати вы вокруг него столпились? Что там дают-то такое интересное?

Паника – вот как это можно охарактеризовать. В туалете воцарилась натуральная паника! Препод спалил их за чем-то ужасным! Вот прямо сейчас все они резко стали иллюстрацией к любимой присказке Гутцайт: пацаны имели бледный вид. Среди толпы незнакомых мелких я выхватил взглядом Яшу, Невзорина и Морковкина, моих восьмиклашек – и они поняли, что попались.

– Все на выход, быстро! – рявкнул я. – Съе…валили отсюда, моментально! Марш в зал спектакль смотреть! А ты, скот, останься!