– Благодарю за второй шанс. Я буду держаться дальше и буду делать то, что умею, так хорошо, как могу.
Вдруг послышалось хлопанье крыльев, и сквозь всю церковь стремительно пролетела стая голубей и вылетела на улицу через открытое окошко над алтарем.
– Господи помилуй! – Офицер, распрямляясь из-под епитрахили священника после чтения разрешительной молитвы, истово перекрестился. – Вот они – обстоятельства жизни… Птички!
– И птички тоже, – мягко улыбнулся отец Клаус. И вдруг повернулся ко мне и за несколько быстрых шагов приблизился: – Не видел тебя здесь раньше, чадо Божие.
– А я и не заходил раньше… Теперь буду. – Я встал и теперь глядел на него сверху вниз.
– Вот как? Ну, заходи, заходи… – пристально поглядел на меня он.
– Отец Клаус… – с сомнением начал я.
– Ну, ну? Спрашивай, чадо… – Он привычным жестом погладил бороду.
– А вот вы про суслика говорили, – чувствуя себя последним кретином, закинул удочку я. – Вы эту фразу где услышали?
– А! – Священник сложил руки на груди. – Какой неожиданный вопрос. Но я отвечу, почему нет? Каюсь, грешен, посматриваю телевизор. Там на одном из шоу был приглашённый гость, певец. Бернес, кажется. Вот он про суслика этого и выдал, мол: «Не видишь? А он есть!» Запомнилось, поди ж ты… А почему спросил?
– Да вот один мой сослуживец так говорил, – ни разу не соврал я. Просто этот сослуживец, фанат «ДМБ», жил совсем в другом мире. – А тут я ни от кого такое и не слышал. Спасибо, отец Клаус… Подскажите, а где свечку можно купить?
– «Купить»? Зачем её покупать? – искренне удивился батюшка-гном. – Вон свечной ящик в углу, возьми сколько тебе нужно, а если захочешь внести свою лепту на благоустройство храма – внеси. Рядом со свечным – ящик для пожертвований.
В общем, в церкви мне понравилось. Надо будет зайти, послушать, как на службе поют, присмотреться: много ли людей ходит, кто из вышемирцев – верующий. Да и вообще – хорошо тут, тихо, спокойно. Дракон не заколупывает, опять же – тоже плюс. Ещё и голуби эти…
На турничках меня уже ждала вся банда во главе с Беловым. Пацанов двадцать, не меньше, в основном – седьмой-восьмой класс, и почти все – из моей шестой школы.
– А мы вас видели в школе на линейке! Вы Бурову спасли! – тут же заорали они.
– Конечно, видели, я ж там работаю! – усмехнулся я, сбрасывая рюкзак.
– Но не физруком! – почти обиженно заявил Белов. – Я думал, вы – физрук!
– А я – не физрук, – кивнул я. – Какое горькое разочарование. Чего расселись? Вы заниматься пришли или…
– …рожи корчить! – радостно подхватили они. – Разминаем голеностоп! Раз-два-три-четыре…
– Ох, ироды, доберусь я до вас в школе! – Мне было приятно, что они так обезьянничают. – Посмотрим, на что вы способны, кроме как ногами в воздухе дрыгать…
– А кто такие ироды? – заинтересовались ребятки.
– А про царя Ирода Великого и ещё одного Ирода – Антипу – вам должны были рассказывать на истории античности, – назидательным тоном заявил я. – А если нет – то приходите на факультатив, разберемся и с иродами, и со всеми прочими интересными персонажами. Но это – в школе. А сейчас…
– Разминаем коленный сустав! Раз-два-три-четыре! – заорали они.
И это было хорошо.
Солнце заходило по-осеннему рано, Днепр лениво катил свои воды, деревья на холме Детского парка уже начали ронять первые жёлтые листья, а на пляже, за мостиком, было не протолкнуться от купающихся.
Воду, похоже, ещё не дали.
4. Инициация
Гутцайт меня напугала на той вчерашней совещаловке, если честно.
Все-таки в магическом мире есть свои особенности, страшные и непонятные человеку из мира… Нет, не рационального. Но – куда более прагматического, материального. Директор с трибуны сообщила информацию для служебного пользования: об инициациях первого порядка, которые случаются чаще всего у подростков во время пубертатного периода. У девочек это может произойти примерно лет с двенадцати, у мальчиков – с четырнадцати.