Ни детства нормального, ни семьи. От того непривычно видеть, что бывает иначе. Как это, обещанная рюмка не перерастает во вторую, третью, пятую и десятую? А так можно? Что, вот прям реально контролировать не надо? И очередным скандалом подобные посиделки не заканчиваются у других? В смысле, танцами? Какими танцами? Возле унитаза?

Нихрена. Просто танцами. Обычными, нормальными, под музыку. Со словами: "растрясём жирок" Юра оттягивает супругу от посудомойки и закруживает в стандартно "старческом" медляке, топчась на одном месте. Вроде бы нелепо, но есть в этом что-то умилительно очаровательное. Мой батя только и умел, что лупить жену. По поводу и без. И сына заодно. Если тот лез защищать мать.

К незапланированной "дискотеке" подключается Виталик с Ксенией, а там и близнецы прибегают на шуршание вскрытой упаковки чипсов. Ребятню вообще не отличить, даже одежда одинаковая. Не семья, а ксерокс. Скопировать — вставить.

Пятнашка тоже входит в раж, беззаботно пританцовывая с непоседливой малявкой на руках, уставшей скучать в стуле. В какой-то момент встречается со мной взглядом, напрягается, демонстративно отворачивается и продолжает крутить хоровод с племяшкой, делая вид, что меня не замечает.

В моём же мозгу словно короткое замыкание происходит. Не могу оторваться от неё, всё равно что суперклеем приклеивает. Намертво. Она сейчас настолько нереально привлекательная в этой своей домашней простоте, что у меня чешутся не только руки, но и другое место. И совсем не то, которое по ассоциативному ряду приходит на ум. Капец я, походу, вляпался.

Очевидная истина подкрадывается сзади и мягко прикладывает по затылку с приветственным: "ку-ку, не ждали? А я припёрлась". Не ждали, несмотря на то что было несложно догадаться, к чему всё идёт. Уж не совсем я дурак, сигналы различать умею. Просто окончательное принятие как-то слишком резко подкатило. Без раскачки.

Ну класс. Приплыли к лодочному сараю, сушите вёсла. Дальше по суше. Тихонько присвистываю под нос, кое-как заставляя себя, наконец, отвести глаза от рыжего чуда и натыкаюсь на хитрый прищур разрумянившейся от градуса старушенции.

— Шо, милок, — задорно подмигивают мне. — Втрескался в нашего Васька?

Что, вот прям так в лоб?

Не, не прокатит. Я запал на Пятнашку, согласен, отрицать глупо, но о влюблённостях и прочей лирической дребедени говорить преждевременно.

— Трескаются губы на морозе если долго целоваться, — многозначительно отвешиваю, пресекая дальнейшее развитие темы. — А ваша внучка ничего так, да.

— Вижу-вижу, — охотно кивает бабуленция, протягивая мне салфетку. В немом вопросе вопросительно выгибаю бровь. — Чаго смотришь, яхонтовый? Слюни подотри, а то всё забрызгаешь.

Испытывающе смотрим друг на друга, после чего я первый не сдерживаю улыбки.

— Теперь видно в кого Пятнашка такая бойкая на словцо.

— А то ж. Фирма веников не вяжет, слыхал? Фирма делает гробы.

— Куда ты опять со своими гробами полезла? — бурчит на неё дед, который и не вслушивался особо в разговор, что-то скрупулёзно вытыкивая в телефоне. Ещё и очки на самый кончик носа сдвинул, чтоб лучше через толстые диоптрии можно было смотреть. — Угомонись. Рано тебе ещё на тот свет, на этом не все дела порешали.

— Балда, выражение есть такое, — шикают на него. — Не собираюсь я помирать. Ты в любом случае первый кони двинешь, если и дальше будешь по крышам со своим радикулитом прыгать.

— Но крыша-то держится, а? Хоть одно нарекание есть?

— Ай, — отмахиваются от ворчуна, переключаясь обратно на меня. — В общем, вьюноша, не щелкай клювом. Пока тебе будет "ничё так", кому-нибудь станет "то, что дохтырь прописал". Захочешь локоток укусить, а вот не получится. Рядышком, да никак.