– Стало быть, ты понимаешь, почему я не спешу читать ее послание.

Камердинер поджал губы:

– Герцогиня всегда так добра к вам, милорд…

Син не ответил.

– Ничего дурного ведь не приключится, если вы хотя бы прочтете письмо! – упрашивал Данн. – Или, может быть, я прочитаю его, покуда вы собираетесь?

– А если я скажу «нет», ты не отстанешь и будешь продолжать меня мучить?

– Увы, да, милорд…

– Тогда прочти чертово письмо, и покончим с этим!

– Прекрасно, милорд! – Данн вскрыл конверт. – Вот что пишет вам тетушка: «Синклер, надеюсь, это письмо найдет тебя…»

– Черт бы тебя побрал, я сказал, что ты можешь прочесть письмо! Я не просил зачитывать мне его вслух!

Губы камердинера сложились в гримасу неодобрения:

– Позвольте тогда хотя бы вкратце изложить вам его содержание…

– Но лишь в том случае, если в нем нет речи о женитьбе, о проклятом приеме, если там не говорится про бал… хотя я был бы сильно удивлен, если бы тетя Маргарет писала о чем-то ином!

Слуга вздохнул и принялся читать послание, беззвучно шевеля губами. Наконец, он заговорил:

– Герцогиня сожалеет, что вы не приняли ее приглашения, но она уже смирилась с вашим упорным нежеланием посещать светское общество.

– Весьма мило с ее стороны. Из всей моей родни с тетей Маргарет легче всего поладить.

– Она на редкость прямодушна.

– О да, до зубной боли!

– Она пишет также, что это даже хорошо, что вас не будет на задуманных ею увеселениях. Что она также не ждет, что вы приедете поохотиться в ее угодьях перед возвращением в Эдинбург, как прежде было условлено, потому что ее планы слегка изменились и она планирует устроить увеселительные мероприятия для своих крестниц.

– Для крестниц? Не знал, что у нее есть крестницы.

– Сдается, что есть – она перечисляет несколько имен и говорит, что это лишь первая партия ее крестниц, приглашенных в замок Флорз.

– Первая партия? Вот черт возьми…

– Точно так, милорд. – Данн поднес письмо к окну, чтобы лучше разглядеть написанное. – Герцогиня пишет также, что вынуждена развлекать своих крестниц из-за вас.

– Что-о-о?

– Да, именно так. Она пишет, что уже разуверилась в том, что вы когда-либо женитесь и подарите ей малютку, которого она могла бы ласкать, качая у себя на коленях. И теперь вся ее надежда на ее крестных дочерей, которые, возможно, сделают для нее то, чего не могут дать ей родственники.

– Ласкать на коленях? Она именно так пишет?

– Да, милорд. Ласкать.

– Смех один! А как же мои братья? Оба они недавно женились – кстати, благодаря ее вмешательству, – и оба вскоре вполне могут осчастливить ее внуками…

– Кажется, она позабыла про ваших братьев, милорд.

– Верно, потому, что слишком занята была, пытаясь окрутить меня с какой-нибудь пустоголовой вертушкой.

– Герцогиня может быть очень решительной…

– Ну, по моему поводу ее ожидает горькое разочарование! Да пусть пригласит хоть сотню крестниц – я с радостью поохочусь в угодьях брата, остановлюсь в его новой усадьбе близ Стерлинга. Стормонт как раз звал меня погостить!

Син подхватил сюртук и собрался было его надеть.

– Милорд! – Данн бросил письмо на кровать. – Прошу, позвольте мне! Вы же всё изомнете, пока станете надевать!

И он помог Сину надеть безупречный сюртук. Оглядев плечи Сина, Данн обмахнул их щеткой из мягкой щетины, стряхивая невидимые пылинки. Син рассеянно стоял, бездействуя, и от скуки проглядывал брошенное слугой письмо. Вдруг одно из имен, небрежно нацарапанное прямо посреди какого-то предложения, привлекло его внимание – это было имя, которое он надеялся никогда более в жизни не увидеть и не услышать.