— Мне кое-что предложили в банке, когда узнали, что я целитель-вирусолог, тебе покажется странным и, наверное, не понравится, но это наш шанс…

А дальше я упала. Вверх. Это странно, будто подбросило, тело выгнулось дугой, воздух почти разорвал легкие.

— Драконья чума! Да очнитесь же, Элиза!

Я вцепилась в чьи-то руки, боясь, что снова провалюсь в те страшные воспоминания. Не хочу больше, не могу. Да и я знаю, что случится потом. Несложно догадаться. Им предложили работу, оплату долгов и моего лечения, и родители от безысходности приняли предложение. А потом придет человек в черном плаще, я совсем не помню его лица, только яркие четки, обмотанные вокруг запястья.

— Вы точно сможете? — мама боится и обнимает папу, ища поддержки. Папа тоже волнуется, это заметно.

— Воспоминания нельзя стереть, — странный акцент, растягивающий гласные, делает речь незнакомца напевной и завораживающей, — но можно закрыть эпизод, заблокировать кусок памяти. Главное, чтобы не осталось ничего, что могло бы о нем напомнить. Чем меньше ассоциаций — тем меньше вероятность, что память о том дне вернется. Она пока ребенок, у нее гибкая психика и живое воображение. Взрослый бы начал задаваться вопросами, а ребенок в своем сознании просто дорисует фрагмент, заполнит его, придумает недостающие части. Зато ей не придется со всем этим жить. Разве вы не считаете, что так будет лучше?

Родители, наверное, считали, а вот я уже нет. Лучше бы я жила со всем этим всегда, чем узнала все только сейчас, много лет спустя.

— Леди, как хотите, но я вызываю целителей на помощь, — и этот уже вполне твердый мужской голос окончательно вернул меня в реальность.

— Нет, — я схватила стража за руку. — Не надо никого.

Я с удивлением обнаружила, что рыжий страж вынес меня из дома, и теперь я лежу на земле у входа, а он нависает сверху.

— Вы стонали, кричали и плакали, — пояснил Саймон на мой удивленный взгляд. — Я уже не знал, что делать, боялся, что у вас начнется приступ.

— Это воспоминания, — я встала и пошатнулась, но страж меня поймал.

— Посидите еще, — в голубых глазах плескалось волнение.

— Нет, я должна все увидеть еще раз, поможете?

Саймон недовольно вздохнул, но подал мне руку.

— Может, хотя бы расскажете, что произошло? Здесь все пропитано темной магией, причем очень темной, из запрещенных разделов.

— Вы чувствуете? — а не зря ли я привела сюда тайного стража?

— Я темный маг, — и вот тут я пораженно уставилась на своего компаньона. Рыжий темный маг? И такие бывают? — Некромант, и знаю, что не похож.

— Ни капельки, — подтвердила я.

— Так что случилось в вашем доме?

— Я хотела проклясть одноклассников. И… — это нужно сказать вслух. Не для не него — для себя. — Я убила своих дедушку и бабушку.

— Каким образом? — страж замер.

— Я что-то призвала, какую-то сущность. Она тянула у меня кровь и силы, а бабушка перепривязала ее на себя. Дедушка… уничтожил обоих, отдав на борьбу все силы. Я выжила.

А они — нет.

— Да уж, вы умеете удивлять… — протянул страж.

Я подошла к двери. Она совсем не изменилась, даже руны еще читаются.

— Она магически запечатана, — начал Саймон, — такой замок быстро не вскроешь. Ключа, как от дома, для нее нет.

Я вывела руны по памяти, точно так же, как в тот злополучный день. Дверь открылась с душераздирающим скрипом. Саймон промолчал.

Мы вместе спустились в подвал, отсыревший и заросший черной плесенью. Кажется, в нем до сих пор витал дух чего-то страшного и нечеловечески жуткого.

— Я знаю, что вы сделали, — молодой человек опустился на корточки и коснулся темного пола ладонями. — Вы вызвали потустороннюю сущность, точно не скажу какую, но не озаботились защитой. Еще и кровью накормили, да? — я кивнула. — Повезло, что его вообще изгнали.