А потом все пошло наперекосяк. Журналиста остановили на первом контрольном пункте, он и не думал скрываться. Действуя в соответствии с предписанием, лейтенант Додж повез Крафта на базу. Что, черт возьми, произошло в пути? Если верить службе наблюдения – ничего.

Но на базу Додж прибыл один и уверял, что один и ехал от самого кордона. Зачем? Этого он не знал. Был приказ, и он поехал. Чей приказ? Неизвестно. Бред и чушь. Если в этом замешан Кирман, то как? Куда делся журналист? И куда, наконец, делся сам «форд»? Додж подошел к зданию штаба пешком. Куда он дел машину? На этот вопрос лейтенант не смог ответить – он не знал. Действительно не знал.

В окнах лабораторий горел свет – работа не прекращалась ни на минуту. За время службы на базе Шеррард Рихард перезнакомился практически со всеми и со многими подружился. Он не мог, не имел права проморгать работу, которая велась под вывеской сверхсекретного «Зенита». Рихтер прекрасно понимал, что в этой ситуации именно он окажется козлом отпущения, – когда все кончится, ему воздадут сполна. Почти наверняка придется уйти в отставку. Такой оборот Рихтера не очень беспокоил – деньги у него есть, откроет свое дело; в конце концов, он и сам собирался, выйдя на пенсию, купить бар или кафетерий. Семьи у него нет, а женщины всегда найдутся.

Никто на его месте не справился бы лучше с делом Кирмана. Кто, черт возьми, виноват – он или игра в сверхсекретность? Если бы его вовремя информировали о «Зените» и о прекращении работы, он легко поймал бы Кирмана на подлоге. Но, не зная ни о чем, как можно кого-то поймать? Много раз он слушал, о чем говорили наедине Кирман и эта Тинсли – в их беседах не было ничего, что его как офицера службы безопасности могло бы обеспокоить. «Зенит» не упоминался никогда. О чем они говорили, гуляя по пустыне, Рихтер не знал. Он мог бы, конечно, всадить микрофоны в костюм Кирмана или платье Бет, но считал это лишним. Наружное наблюдение, которое он изредка практиковал, никогда ничего не давало. В общем, с его точки зрения Кирман был чист.

Может, Рихтера сбивала с толку убежденность в том, что Кирман должен быть чист? Кирман – ведущий специалист, руководитель работ по генетической бомбе. Зарабатывал он в десятки раз больше Рихтера. Фанатиком науки не был – свидетельством тому его связь с Тинсли, но и глупостей никогда не совершал. В его аполитичности Рихтер давно убедился – человек, работающий над бомбой и представляющий последствия ее возможного применения, должен быть вне подозрений.

Сейчас Рихтер понимал, что у медали была и другая сторона. Кирману было решительно плевать на то, сколько людей убьет его бомба, но когда представилась возможность использовать работу для достижения собственных целей, он не преминул сделать это.

Все сегодня катилось к черту. Кирмана нет, Додж порет чушь, Тинсли спятила, машина репортера исчезла вместе с ним, причем на территории базы! Если добавить к этому гибель самолета, развороченный взрывом пакгауз и неполадки со связью, обнаруженные в последний час, да еще полную неизвестность впереди…

Звякнул телефон. Рихтер поднял трубку. Докладывал лейтенант Карстнер, отвечавший за наружное наблюдение. Судя по голосу, он сам не верил в то, что говорил:

– «Форд» обнаружен, сэр. Он на стоянке перед штабом.

– Не понял, – оторопел Рихтер. – Я проходил там четверть часа назад.

– Машина только что появилась, сэр. Собственно… Она ниоткуда не приехала. Ее не было, а потом она возникла там, где стоит сейчас.

У Рихтера заныли пальцы, сжимавшие трубку.