Мама громко хохотала, Митя фантазировал, как было бы здорово разыграть вот так одноклассников, и переживал за судьбу хакера, на которого настоящий гендиректор написал заявление в полицию и которого теперь искали как преступника.

Я же совершенно не мог сосредоточиться на разговоре, перескакивая с одного эпизода сегодняшнего дня на другой.

Вспоминал, как Ева радовалась снятому со стены ковру и как я боролся с ним, скручивая, а через пять минут ковер раскрутился, свалился на штору и оборвал на ней несколько петель. Как я держал Еву на руках, пока она снимала эту шторину, после чего она решила, что я хожу качаться в зал. Как мы смеялись над найденными в письменном столе журналами «Колхозница» и перебирали коллекцию металлических значков времен СССР с олимпийскими мишками и профилями Ленина.

– Эй, ку-ку. – Мама пощелкала у меня перед носом пальцами. – Третий раз спрашиваю, есть будешь?

– Что? – Я рассеянно вскинулся.

– Чего это ты сегодня такой задумчивый? – участливо поинтересовался отец.

– Сессия.

Митя недоверчиво хмыкнул.

– Не успеваешь сдать? – забеспокоилась мама. – Нам готовиться к неприятным сюрпризам?

– Четвертый курс. Какие тут могут быть сюрпризы?

– Ла-а-адно. – Отец добродушно потрепал меня по волосам. – Не грусти. Все наладится.

– Кажется, кто-то влюбился, – шутливо подмигнул мне брат.

Внешне мы с ним очень похожи: тот же рост, ширина плеч, каштановый цвет волос, серые глаза, но в остальном между нами ничего общего.

Митя – неунывающий оптимист и увлеченный тусовщик.

Я же по большей части сам по себе. Не то чтобы замкнутый или нелюдимый, но в сторонней поддержке и одобрении не особенно нуждаюсь, а компании люблю изредка и ненадолго.

– Влюбится он, как же! – поморщилась мама. – У нашего одежного шкафа больше чувств, чем у твоего брата.

– А что с нашим шкафом? – усмехнулся отец.

– Лучше бы спросил, что с нашим сыном.

– А с сыном что?

– Он расстался с Инной, – трагически объявила мама.

Отец украдкой бросил на меня ироничный взгляд и с театральной строгостью нахмурился:

– Как ты посмел так поступить?!

Громко хохотнув, Митя поддержал отца:

– Да, отвечай немедленно, чем она тебе не угодила?!

– Я расстался с ней в мае. А сейчас декабрь! – фыркнул я.

Мама с осуждением покачала головой:

– Я знаю, что это проблема вашего поколения. Неумение любить. Вы расчетливые и эгоистичные, но прикрываете это великими теориями об эмоциональной независимости, самодостаточности и персональных границах.

– Неправда, – парировал Митя, – я вот ничем не прикрываюсь.

– Ты? – Мама посмотрела на него с укоризной. – Ты просто спекулируешь своими внешними данными и используешь симпатию девочек в личных целях, а это тоже эгоизм! Не понимаю. С детских лет твержу вам о ценности любви как неотъемлемой части человеческой жизни на всем ее пути, и вот что в итоге получилось.

– Ну вот чего ты завела? – Отец накрыл ее руку ладонью. – Будь я на их месте, тоже не торопился бы примерять на себя столь ответственный груз.

Отодвинув от себя тарелку, я поднялся:

– Кто хочет, может доесть.

– Яник! – Мама тоже вскочила и обняла меня за плечи. – Ну ты чего? Я же просто рассуждаю. Конечно, только тебе выбирать. Я ведь просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И чтобы все были счастливы.

– Знаю, мам. – Я поцеловал ее в щеку. – Все обязательно будет хорошо. И у меня, и у нас всех. А сейчас я просто не голоден.

Мама обожала всевозможные любовные истории. У нас весь дом был завален ее маленькими белыми книжечками в мягкой обложке – любовными романами. Инну она знала лишь по фотографиям, но называла «куколкой» и радовалась, что и у старшего сына наконец наладились «отношения». Однако отношения эти длились от силы четыре месяца, а вспоминала она о них уже больше полугода.