– Не пробовал, но думаю, что смогу. – Я сел и взял у нее магнитофон. – Здесь все как в плеере. Треугольник – плей, квадратик – стоп, кружок – запись, стрелочки – перемотка.

– Ой, а включи его, пожалуйста.

– Тогда давай искать кассеты.

И мы полезли изучать содержимое этажерки, письменного стола и ящиков в низенькой тумбочке. Отвлеклись на коллекцию значков и марок, стопку старых журналов и прочие раритетные штучки, а когда все же нашли пару кассет, обнаружилось, что у магнитофона нет ни шнура, ни батареек.

Но во мне уже загорелся азарт археолога, так что я предложил вскрыть запертую комнату и поискать шнур там. Ева запротестовала, а я нарочно, чтобы подразнить ее, сходил за отверткой и сделал вид, будто пытаюсь взломать замок запертой комнаты. Она принялась оттаскивать меня, отнимать отвертку и выкручивать мне руки. Естественно, воспользовавшись моментом, я обнял ее и снова потянулся за поцелуем, но она увернулась:

– Не нужно.

– Ты с кем-то встречаешься?

– Просто не нужно, и все.

– Я тебе совсем не нравлюсь?

– Не будь ребенком! – неожиданно резко вспыхнула она, отчего-то разнервничавшись. – И оставь эту комнату в покое!

– Ты мне очень нравишься. – Я попробовал взять ее за руку, но Ева тут же упорхнула в комнату и уже оттуда крикнула: – Давай свернем ковер!

И пока мы занимались ковром, а потом и оборвавшимися с петель шторами, я пытался погасить в себе разгорающийся пожар, метался, выбирая между настойчивостью и смирением, потому что Ева, казалось, была соткана из неопределенности.

Но когда я стал собираться домой, она сказала:

– Если хочешь, приходи завтра к четырем. Я в кондитерской работаю, принесу что-нибудь вкусненькое и посвящу его тебе.

– Ты тоже готовишь? – обрадовался я.

– Нет, я всего лишь менеджер по работе с клиентами. Принимаю заказы и проверяю, чтобы их выполнили в срок и довезли до места. Иногда нам разрешают забирать брак или просрочку, которая на самом деле не просрочка.

Но меня уговаривать не стоило. Ради Евы я мог съесть любую просрочку. Я уже чувствовал, что по уши влюбился, хотя она и была на четыре года старше и дала понять, что я для нее маленький. Все это не имело никакого значения. Я всегда был упрямым, с самого рождения. И решил, что буду добиваться ее во что бы то ни стало.

Весь вечер до ужина я слушал Криса Айзека и мучился, но не от его душестрадательной музыки, а из-за того, что протупил и не взял у Евы номер телефона. А мне так хотелось написать ей или позвонить, чтобы просто услышать голос!

Вместо этого пришлось разговаривать с Инной, моей однокурсницей, с которой прошлой весной мы недолгое время встречались.

– Почему ты не приехал получать зачет? – Тон Инны всегда звучал требовательно.

– Не получилось.

– Трудно было написать? – В упреке слышалось скорее беспокойство, чем претензия, но меня это не волновало.

Наши отношения давно зашли в тупик, и я не раз говорил ей об этом, но Инна отказывалась верить. Типа ее внимания добивались все парни, как посмел пренебречь им я?

– Извини. Форс-мажор.

– Надеюсь, без последствий?

– Все в порядке.

– И где ты сейчас?

– Дома.

– Ладно, – после небольшой паузы произнесла она, – будешь должен. Я уговорила препода поставить тебе зачет.

– Спасибо! – Это была отличная новость. – Уже начинаю копить.

– Что копить?

– Как что? Деньги, конечно, чтобы погасить долг.

– Глупый ты, Чёртов.

– Какой есть.

– Завтра придешь?

– Надеюсь.

– Тогда до завтра.

– Пока!

Вечером за ужином отец развлекал нас историями о том, что у них на работе завелся Санта-хакер, рассылавший сотрудникам офиса внутренние письма от имени гендиректора компании, и, угрожая увольнением, требовал выполнять забавные вещи: прийти на работу в нелепой одежде, подарить коллеге подарок, сделать откровенное признание и всякое другое, обыгрываемое как «предновогодние чудеса». И, прежде чем эта шутка вскрылась, несколько человек попались на удочку.