– Ты рехнулся, Таран?! Мы в западне! Там впереди «Автово»!

Глеб вздрогнул. Он слышал об этой заброшенной станции. Дед Палыч рассказывал, что строили ее открытым способом и до поверхности – всего четырнадцать метров. Раньше там даже жители были. Пока с грунтовыми водами на станцию не стала просачиваться радиация. Теперь там только смерть и запустение.

– Может, вернуться и сдохнуть под пулями, умник?!

По ребру тюбинга над головами шваркнула пуля. Еще одна.

– Накаркал! Отходим глубже!

Сталкеры, огрызаясь одиночными выстрелами, все дальше углублялись в туннель. Бандиты теснили их хаотичной, но интенсивной пальбой. Фарида швырнуло на рельсы. Боец, скривившись от боли, отполз к стене, ощупал бронежилет и показал жестом: «В порядке». Дым рванул было с плеча крупнокалиберный «Утес», но Кондор успел пресечь его порыв.

– Их там не меньше сотни! Уходим, уходим!

Отряд продвигался по туннелю, пока впереди не замаячил квадрат гермодвери. Поверх закрытой конструкции навалом стояли листы металла и еще какая-то рухлядь. Тут же на рельсах покоилась ржавая вагонетка, на которой, видимо, весь этот хлам сюда и переправляли.

– Приплыли, – подал голос Бельгиец, невысокий боец с черными, как смоль, волосами.

Таран осмотрел препятствие. Глянул на дисплей дозиметра:

– Пока терпимо.

– Затем, видать, и «герму» закрыли, чтоб не фонило с «Автово». – Кондор пихнул ногой груду металла.

– Не просто закрыли, а еще и свинца с завода натаскали. – Таран схватил вдруг один лист и закинул в вагонетку. – Свинец радиацию экранирует! Чего встали!

Кондор еще мгновение тупо смотрел на бывалого сталкера, а потом вдруг как-то сразу включился:

– Бельгиец, Фарид – прикрываете! Шаман, Ната – гермодверь! Там ручной привод есть! Ксива, Дым – расчищаем проход!

Отряд разбежался по местам. Стенки и дно объемного кузова проложили несколькими слоями свинца. Еще несколько листов примостили сбоку – под импровизированную крышу. Мутант, ворочая огромными ручищами, споро освободил гермодверь от оставшегося хлама. Застонал запорный механизм. Гермодверь медленно сдвинулась с места.

– Живо к тележке!

Брат Ишкарий, затравленно озираясь, с готовностью юркнул в кузов. Бойцы сгрудились вокруг вагонетки, толкая древний механизм. Колеса стронулись с места, вагонетка пошла, набирая ход. Таран схватил Глеба за шкирку и швырнул внутрь. Сталкеры, словно бобслеисты, поочередно забирались в «транспорт». Тележка разгонялась.

– Фон усиливается! Надеть маски! Дым, запрыгивай!

Огромный мутант, навалившись, прибавил ходу. Мышцы на стволах ног вздулись, необъятная грудная клетка вздымалась подобно кузнечным мехам. Вагонетка неслась уже с приличной скоростью.

– Дозу схлопочешь! Влезай, твою мать! – орал Кондор.

Дым зарычал, пробежав еще несколько метров, мощно оттолкнулся и прыгнул в вагонетку. Глеб услышал, как звякнул сверху свинцовый лист, накрывая кузов. Железный гроб на колесах с бешеной скоростью катился по рельсам. Истошный визг колес, отражаясь от тюбингов, давил на уши. Спустя пару секунд мерзкий звук как будто отдалился, рассеявшись в объемном пространстве. Придавленный телами сталкеров, Глеб не видел ничего. Но лучше и не смотреть: жить им, наверное, осталось всего несколько мгновений. Мальчику было невыразимо страшно; он зажмурился и почти перестал дышать.

Дозиметр, вшитый в костюм, истошно заверещал. Путники достигли «Автово».

Глеб плохо помнил момент падения. Треск дозиметров, гулкие удары вагонетки о какой-то хлам на станционных путях, забористая матерщина сталкеров, сгрудившихся в кузове, словно сельди в бочке… Какофония звуков оборвалась внезапно. Вагонетка с протяжным «баммм!» влетела в очередное препятствие и опрокинулась. Сталкеры кубарем выкатились на пути. Падая, мальчик ощутимо приложился головой об рельс. Его зашатало. Шлем съехал набок. Перед глазами запрыгали яркие точки. Темноту прорезали лучи фонарей. Оказалось, вагонетка прокатилась почти через весь перрон и теперь сиротливо валялась на боку недалеко от туннеля. Глеб украдкой оглянулся, но не смог рассмотреть детали погруженной во мрак станции. «А Палыч рассказывал, что она самая красивая…» – пронеслась запоздалая мысль.