Казалось бы, на том можно и согласиться, но Василий вины перед собой и колхозниками не чувствовал. Делал всё по закону. Получил на руки приговор народного суда, послал кассационную жалобу в краевой суд. Суд серьёзно подошел к этому вопросу и вынес свое решение: «За отсутствием виновности председателя колхоза и кладовщика приговор районного народного суда отменить».

Бригадиру установили меру наказания: вместо полутора лет – два года.

Позже Василий разобрался, оказалось, во время посевной кампании бывший председатель колхоза допустил бесконтрольность в работе бригадира, который сделал заниженные нормы высева льносемян, что и отразилось на урожае.

После решения областного суда Василий сразу же пошёл в райком партии, там же написал заявление, к которому приложил вырезку из газеты об исключении из кандидатов в члены партии с просьбой о восстановлении.

В начале марта 1935 г. в районе проводилась вербовка на постоянное место жительства в Сибирь, в Иркутскую область.

Дудаладов пригласил Замыслова в райком. А тут как раз на беду заболела Галя, и Анастасия попросила Василия попутно заехать к матери в деревню, чтобы она пришла к ним на некоторое время.

Василий вошел в кабинет, Павел Андреевич встал, поздоровались.

– Василий Терентьевич, все знают, что случилось. Но надо жить дальше. Предлагаю тебе с семьей завербоваться в Сибирь.

– В Сибирь?

Василию вспомнились детские рассказы Шуры Кучумова о Сибири. Как тогда он хотел посмотреть эту сказочную землю. И вот представился случай. Но он тут же встрепенулся и в упор посмотрел на секретаря:

– А люди что скажут? Сбежал.

– Люди, они поймут, а не поймут, так забудут. Самое главное, живи по совести и без оглядки на злые языки.

Василий согласился. Как только он вышел из кабинета, Дудаладов тут же позвонил по телефону вербовщику Михаилу Фурманову и рассказал, каких людей он ему подобрал.

По приезде домой Василий рассказал жене о разговоре в райкоме.

– В Сибирь? В Иркутскую область? Это ж где така? – недоумевала Матрена.

– Где-то за Уралом, – ответила Анастасия. – Жилплощадью-то хоть обеспечивают?

– Обеспечивают и еще подъемные дают в размере двухмесячного оклада. И скотину с собой везти можно. Завтра поедем с тобой в переселенческий комитет. Будем разговаривать. Что и как.

Василий пошарил по карманам, достал сложенный листок и прочитал.

– К товарищу Фурманову поедем. Во как! Почти что Чапаев. Переселенческий билет получать будем.

Положив листок обратно в карман, он взглянул на тещу и с задорной искоркой в глазах спросил:

– А вы, мама, в Сибирь с нами поедете? Отдельную комнату, лучшую вам отдадим, – сказал Василий.

– Упаси Бог. Вам там самим бы жилье дали. Дадут какой-нибудь домишко, какой самим не нужен.

– Все равно, мама, комнату вам выделим.

Матрена села за стол, подперла щеки кулаками, сказала:

– Нет! Никуда я отсюда не поеду. Помирать здесь буду, а вы, молодые, попробуйте счастья на новых землях. Я слышала, у нас в деревне говорили, кто уехал, дюже хорошо устроились на новых местах. А некоторые обратно возвернулись, не понравилось. Да гутарят: оттуда еще и не пущают, рабочих там не хватат.

– Рабочие руки они везде нужны, хошь в Сибири, хошь здесь. Работать не будешь, везде плохо будет и тебе, и детям твоим.

В переселенческом комитете они нашли Михаила Фурманова. Он пригласил их к себе в кабинет и долго рассказывал об условиях поездки и проживания на новом месте. Замысловы заполнили соответствующие документы и анкетные данные. Здесь же им выписали переселенческий билет. В билете было указано: Иркутская область, Заларинский район, колхоз «Доброволец». Они стали готовиться к отъезду в Сибирь.