Мы снова переглянулись.

– И где же ты все это время пропадал? – подозрительно прищурившись, осведомилась тетушка Ратея.

– Где-где? Ух! Глупая гусыня! Прятался я! Неужели самой непонятно? То у лешего схоронюсь, то у болотника погощу, то к водяному на бережок сбегаю!

– А зачем вы сегодня сюда пришли? – спросила рыжая.

– Так это! Хозяйство пришел проведать. Думаю, опять глупые мелкие гусыни всей толпой заявились, снова безобразий натворят! Знаю я вас! Все кругом разроете и уйдете! А мне потом прибирать все приходится за вами!

Мы снова переглянулись, и я рискнула предложить:

– Может, хлеба с молоком желаете? У нас есть с собой.

– Глупая любопытная гусыня! Молоко с хлебом предлагать вздумала! Сначала ее сестрица меня в клеть заточила, а она мне теперь трапезничать предлагает! Глупая малолетняя гусыня!

– Ну знаете ли, – поджала я губы.

Тетушка Ратея со вздохом попросила:

– Лисса, убери клетку.

– Ага! А если оно сбежит?! – заупрямилась рыжая.

Домовой зло поглядел на нее, потом тяжко вздохнул и произнес:

– Да не сбегу я. Знаю я вас, глупые, любопытные гусыни! Вы теперь не оставите меня в покое! Еще охотиться надумаете, а оно мне надо?!

Тетя кивнула, и Лиссандра убрала клетку. Мы все недоверчиво косились на нечистика. Оглядев нас снизу вверх недовольным взглядом, домовой обратился ко мне:

– Ты это… Ты вроде молоко с хлебом предлагала?

– А? Да! – Я опрометью кинулась к дружинникам.

У них был небольшой походный ларь, где хранилась провизия. Плеснув в деревянную чашку молока и отрезав краюшку хлеба, я незамедлительно бросилась обратно и угостила нечистика.

Мы расселись на траве кружком вокруг домового и с ожиданием глядели на него. Впрочем, спрашивать никто не решался. Нечистик долго пил молоко и отщипывал куски от краюшки. За напитком для домового девочки бегали еще два раза.

Откушав, нечистик обвел нас своим взором и изрек:

– Благодарю за хлеб и за соль! Давайте будем знакомиться. Василь мое имя. Я домовой… был им в старом тереме. А теперь вот бездомным больше века маюсь.

– Здравствуйте!

– Рады знакомству!

– Рады они, конечно! – хмыкнул сварливый нечистик.

– Почему вы думаете, что мы не рады вам? – возмущенно поинтересовалась у него Тинара.

– Да он, похоже, просто людей не любит, – усмехнулась тетя Ратея.

– Так кто же вас, людей, любит-то?! – ехидно прищурился Василь.

– Чего же ты тогда служил нашей семье? – эмоционально полюбопытствовала Лисса.

Домовой недовольно покосился на нее, но смолчал, а тетушка продолжила допрос:

– А скажи-ка мне вот что! Почему ты не пришел в новый терем, когда твои хозяева вернулись?

– Это вы-то хозяева? Глупые гусыни вы все, а не хозяева! Девахи, одно слово! Вот ты хотя бы, сколько лет живешь, а ума так и не нажила!

– Это еще почему? – гаркнула тетя Ратея.

– Она еще спрашивает?! Баба, а в мужских портах ходишь! А сколь народу положила на ратном поле вместо того, чтобы деток рожать?! Во!

Тетушка отвела взгляд.

– Девахи! Я и говорю – девахи! Мужик нужен! Хозяин!

– А батюшка мой? Он разве не хозяин? – обиделась я за родителя.

– Батюшка твой? Хозяин! Воин! Настоящий! Ни чета некоторым! – Нечистик скосил взор в сторону тети Ратеи.

– Тогда отчего вы к нам в терем не пришли служить? – задала вопрос Тинара.

Домовой потупился, но мы смотрели на него во все глаза, и тогда он изрек:

– Так это… Хозяин-то с ИР, а я все МИРам служил.

– Ого! – округлила глаза Йена. – А кое-кто еще и высокомерием излишним страдает!

– Вот-вот! – поддержала ее тетушка. – А еще меня упрекал! Пойдемте отсюда, девочки! Ты, косматик, коль захочешь вернуться к службе в тереме, то милости просим. Я замолвлю за тебя словечко перед Оршаном ир Велаисом.