Торговцы наркоты при желании легко вычислялись, однако эти паразиты откровенно не светились, ибо всему есть предел. Бандитов не видно; пока на подконтрольной территории всё идёт нормально, засевшая в ближнем кафе боевая тройка территориальной бригады не вскинется. В общем, вечер как вечер, обычный регламент.

Подумалось, что здесь не так уж страшно. В конце концов, и в нашей реальности подобного ещё хватало на окраинах… Ваенга проникновенно пела маме о том, что она снова курит, как паровоз, реклама KFC зазывала молодёжь дешевизной синтетической курятины, рядом с девушками в клетчатом ситце шли юноши, некоторые уже начали подворачивать брючки.

На половине второй сосиски я размяк настолько, что начал счастливо улыбаться. Зря переживал, совсем неплохо! Решив поделиться светлым с друзьями, я повернулся к парням и замер, чуть не поперхнувшись куском толстой баварской сосиски.

Навстречу шли военные.

Шесть высоких мужчин в иностранной форме двигались чуть ли не строем, однако были расслаблены, с любопытством глазели по сторонам и пытались заигрывать со встречными девчатами. По выправке и возрасту было видно, что это не духи зелёные, а служивые со стажем.

– Э-э… Не понял, это ещё кто, сука?

– Войска НАТО, Миша. Именно эти – Бундесвер, – невозмутимо ответствовал Павел, мельком бросив взгляд в сторону бойцов в камуфляже. – Проспект Мира и ВВЦ пасут, здесь их зона консультации и обмена опытом, сейчас это называется так. На Ленинском проспекте ты тоже удивишься, там гуляют британцы, а на Арбате – американцы. В Замоскоречье… Не помню, вроде, поляков там видел.

– Так их что, много? – изумился я.

– Ага. На словах они прогуливаются, а на деле…

– На деле это называется патрулированием местности и мониторингом обстановки, – добавил Иван.

– Прибалты, знаю, возле Павелецкого вокзала болтаются, – вспомнил Павел.

– А украинцев часто можно увидеть на Таганке, – добавил Иван.

Настолько шокирующая информация доходила до меня не сразу. Я, конечно, был в курсе, что Украину с Грузией приняли в НАТО, что в России есть центральные и региональные представительства этого вражеского военного блока, но ведь не настолько же нагло, явно, осязаемо, чёрт возьми! Не по-настоящему! Ничего себе они тут «представляют»!

Тут к натовцам сбоку подсочила группа улыбающихся русских девчонок, которые с воркованием приняли вручать им гвоздики. Йожин с бажин…

– Подождите… Фрицы вот так запросто патрулируют Москву, и народу это до задницы? Да тут все с ума сошли, не иначе!

– Тихо ты, тихо будь, – одёрнул меня группер, оглядываясь по сторонам. – Чего орешь-то? У них дипстатус.

– Йожин с бажин… Хоть без оружия ходят, тьфу ты, – сплюнул я в сторону.

– Пистолеты у натовцев наверняка при себе, – наложил на картину последний мазок Потапов, безжалостно втаптывая остатки возникшего у меня было хорошего настроения в потрескавшийся асфальт.

– При себе, не при себе… Это не наше дело, – скрипнул зубами Павел. – Пусть сами разбираются. Всё, пошли к машине, пока Мишка не принялся насильно кормить их баварскими сосисками.

А мне очень хотелось их накормить, подтверждаю. Это же откровенная оккупация! Дело, смотрю, зашло слишком далеко, если вражеские войска патрулируют столицу России с пистолетами подмышками, и к тому же защищены дипломатическим статусом.

– Оккупация! – не мог я успокоиться.

– Не нагнетай, а? – негромко попросил Кромвель, забираясь на сиденье. – Это ещё не оккупация, правительство и олигархат все арии прекрасно исполняют и без них. Переходный этап, непосредственная оккупация впереди, когда Запад окончательно договорится, как именно разделить страну. А они пока договориться не могут. Успокоился?