Через двести метров после милицейского поста въехали в Шигазино - «поселок городского типа», как значилось на дорожном указателе.
Девушка была слегка разочарована - она ожидала увидеть старинные избы, колодцы и бегающих в траве круглощеких детишек. А вместо этого появились обшарпанные панельные пятиэтажки, потом такие же обшарпанные двухэтажные дома, какие-то невзрачные магазины и типовой Дом культуры с белыми колоннами и гранитной скульптурой непонятного мужчины в кепке. «Если это Ленин, то почему без бороды?» - подумала Лиза. Но спросить ничего не успела, потому что машина свернула в проулок, кряхтя, запрыгала по ухабам неасфальтированной дороги и остановилась.
- Свободен, Митрич, - объявила Марина.
- А как же гостиница? - забеспокоилась Лиза
- Она в двух шагах. Я потом тебя провожу. Или Колька. Чуть позже.
- Хорошо, - кивнула Лиза, забирая сумку из открытого водителем багажника.
- Вот тут я живу, - Марина кивнула на приткнувшийся к пологому склону дом. Желтая краска на нем живописно облупилась, обнажая прежнюю зеленую масть, и поэтому двухэтажное здание больше всего напоминало десантника в камуфляже.
В квартире Марины царил какой-то непонятный беспорядок, словно она наспех рылась в собственных вещах, да так все и бросила. Полированный стол был завален папками, коробками и пустыми пакетами из-под чипсов.
Они прошли на кухню, и Лиза получила чашку крепкого горячего чая. На столе появилось печенье «Юбилейное», батон и начатая пачка масла.
- Есть хочешь?
- Нет, я обедала в самолете, - покачала головой гостья. - Мне бы в гостиницу. Устала я...
- Ладно, тогда я попробую ещё раз позвонить Глебу.
Марина схватила с подоконника телефон и принялась лихорадочно тыкать в кнопки.
- Не отвечает… - Она как-то сразу сникла, ссутулилась и села к столу, зажав ладони между колен. - Не отвечает, - повторила она с отчаянием.
- Да что случилось? - не выдержала Лиза.
- А вот что случилось, - Марина внезапно вскочила и рванула дверцу холодильника так, словно рвала на груди рубашку. - Вот!...
И на кухонный стол, застеленный веселенькой клеенкой с Винни-Пухами, летящими на воздушных шариках, рядом с надорванной пачкой печенья и начинающим таять маслом шлепнулась кисть человеческой руки в полиэтиленовом пакете. Отдельная. Сама по себе. С очень неаккуратно обрубленным краем.