– Ребята, хорошь суетиться. Садитесь. Совет племени. Давайте обсудим ситуацию и выработаем план действий.

Мальчишки расселись у костра. Сергей заботливо принес мне туесок с чаем. От него сладко пахло летом и травами. Я с удовольствием сделала большой глоток.

– Идти с ним, – я кивнула головой в сторону шалаша, – мы сейчас не сможем. Нужно остаться на некоторое время здесь и подождать, пока у него не пройдет жар и он не придет в сознание. Иначе он умрет по дороге. У кого какие предложения?

Саша ковырял веткой землю у своих ног.

– Может нам стоит разделится? Пускай кто ни будь пойдет быстро вперед и приведет помощь. Остальные будут ждать здесь.

Он вопросительно обвел всех взглядом. Сергей, Вадик, Андрей, все включились в обсуждение. Начались бурные дебаты. Вадик горячился. Он считал, что идти должен он. Серега на него рычал и говорил, что он сейчас похож «на хромую собаку» и идти быстро не сможет. Андрей снисходительно отпускал ехидные замечания в адрес Сережи. Что, дескать, они все еще слишком молоды и неопытны. А идти должен он, Андрей. Андрюша был старше всех мальчишек на несколько месяцев и считал себя стариком, который знает жизнь. Один Игорь не участвовал в споре. Он подсел ко мне и тихо спросил:

– Ты же уже все решила? Зачем спектакль устраиваешь? Они же сейчас передерутся за право быть героем.

Я усмехнулась, глотнула еще чая:

– Они должны почувствовать себя живыми…

Дед неопределенно хмыкнул. Я поднялась и пошла в шалаш, посмотреть, как там Наталья с раненным управляется. Ее подопечный лежал на подстилке из папоротника и тяжело дышал. А Наташка сидела рядом с ним на корточках и тихонько плакала. Увидев меня, она поспешила вытереть слезы и придать своему лицу выражение бодрой готовности ко всем дальнейшим ударам судьбы. Маленький боец с большим мужеством в сердце. У меня сердце сжалось, глядя на ее перепачканное лицо и заплаканные глаза.

– Как он, Кузнечик?

Это прозвище очень подходило к Наталье. Так называли ее самые близкие друзья. Наташка шмыгнула носом и ответила бодрым голосом:

– Он выпил твоего отвара. Не очень много, но выпил. А сейчас лежит и все время стонет. Я боюсь. Он… он не умрет?

Последний вопрос прозвучал очень тихо и испуганно. Я поспешила ее заверить, что никто не умрет и, что все будет хорошо.

– Если бы мне это сказал кто-то другой, я бы подумала, что меня просто успокаивают. А тебе я верю. Если ты так говоришь, значит так и будет.

Она на меня смотрела с легкой грустью и в ее глазах сейчас была мудрость и понимание. У меня к горлу подступил комок. Я отвернулась от Натальи, сделав вид, что осматриваю ногу у раненного. Маленькая ладошка легла мне на руку.

– Ты не бойся. Мы вместе. Ты обязательно что ни будь придумаешь, а мы все поможем. И я, и мальчишки. Мы выберемся. Обязательно.

Маленькая мудрая женщина. Она сердцем все видела и все понимала. Теплая волна благодарности залила меня. Я тоже начала шмыгать носом. Черт! Только этого не хватает! Сейчас мы с ней в голос разрыдаемся. А кто о деле будет думать? Я разозлилась на себя и постаралась взять в руки. Деловитым голосом с преувеличенной бодростью я начала ей перечислять, что нужно делать, чтобы сбить жар у пилота. Она только молча кивала. Но в ее глазах продолжала жить… жалость. Я выбралась из шалаша и подошла к костру. И как раз вовремя. Жаркие споры за право быть героем стали приобретать контуры скорой потасовки. Я села у костра и заговорила тихим голосом. Споры сразу стихли.

– Никто никуда не идет. Ни у одного из вас нет компаса в голове. И существует много, очень много шансов, что тот из вас, кто пойдет, обязательно заблудится. Я не могу идти, потому что вы не знаете трав и не можете лечить раненного. А без этого он просто умрет. И вообще, разделяться в тайге – не самая лучшая идея. Здесь выжить можно только вместе. Поэтому, я думаю, что самым разумным будет остаться на один день здесь. Я думаю, что мне удастся сбить жар у него за сутки. А там видно будет. А теперь давайте все спать. День был не самым легким. Дежурим по графику, как и в прошлую ночь.