Да даже солнце, редко радующее своим присутствием окрестности Надьёв, давно уже не вызывало положительных эмоций мистера Варах. Майё было все равно. Он уже забыл, когда искренне радовалась чему-либо. Нет, он улыбался, хохотал иногда, но делал это потому, что должен. А внутри абсолютно ничего не испытывал. Пустота. Глухая, дремучая пустота.

Мистер Варах чувствовал себя ходячим трупом: ни страха, ни радости, ни любви, ни боли — почти никаких эмоций. Если бы не ненависть, давно поселившаяся в его душе, можно было бы подумать, что он умер, а его труп поднял какой-то некромант потехи ради и поселил в его безжизненное тело свои чувства и мысли. Майё словно проживал чужую жизнь, плывя по течению, абсолютно не сопротивляясь. Да вся его жизнь будто не его вовсе. Он ел, пил, двигался, общался с родными, друзьями, женой, но делал это будто во сне. Майё иногда ловил себя на мысли, что наблюдает за самим собой словно со стороны. Будто он парит над землей, словно бесплотный дух, и безучастно следит за своей жизнью.

Ему иногда хотелось изменить это. Испытать хоть какие-то эмоции и чувства, кроме ненависти. Один раз оборотень даже признался себе, что хоть раз хочет испытать любовь. Он хочет понять, что это за чувство. Почувствовать его аромат, вкус. Ему хотелось знать, как это кого-то любить по-настоящему, а не потому, что должен. Засыпать и просыпаться с именем любимой на устах.

Но это все блажь. Любовь — это первородное зло. Та, настоящая. Он должен испытывать другую, которая вытекает из уважения и послушания. Именно так его учили с самого детства. Но вот его душа отчего-то противилась этому. Майё хотел свободы. Настоящей, как ветер, как солнце, как небо. Свободы от прозябания в ненавистном Надьёв.

— Может, исчезнуть как Лей или Мираз, или Бонад? — подумал он, и чуть слышно рыкнул от своих невеселых мыслей, совсем позабыв, что выслеживает редкую добычу.

Косуля тут же насторожилась и подняла голову, испуганно озираясь. То ли она заметила оборотня, то ли нутром почувствовала опасность, но поспешила убраться с открытой поляны. Выругавшись, Майё тут же бросился за удирающей добычей, кляня себя за оплошность. Он бежал словно ветер, сокращая расстояние до косули. Оставалось всего пару метров, и оборотень приготовился к прыжку, когда вдруг ощутил, как сбилось дыхание. Он не придал этому значения, продолжая погоню. Лишь когда его лапы ослабели, и замедлился бег, мистер Варах почувствовал неладное. Он попытался сократить расстояние до своей добычи, но так и не смог ускориться. Его конечности стали тяжелеть и заплетаться, постоянно спотыкаясь о выпирающие из-под земли корни. Сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах тревожным набатом. Перед глазами все поплыло. Майё испуганно остановился. Закрыл глаза и открыл вновь. Но это не помогло. Все расплывалось вокруг, и вот он уже не мог рассмотреть ничего прямо перед своим носом.

Майё опустил голову, попытался сделать глубокий вдох и ощутил жгучую боль в груди. Он будто горел изнутри. Будто хищное пламя пожирало его внутренности. Страх ледяным копьем пронзил насквозь. Оборотень никак не мог понять, что происходит. В глазах начало темнеть, а дыхание участившись, с каждым вздохом давалось ему с трудом. Мистер Варах попытался позвать на помощь. Но вместо тревожного воя из груди вырвался слабый стон.

Страх сковал настолько, что лапы подкосились, и, не удержавшись, оборотень рухнул на землю. Дышать становилось все тяжелее, а сердце раз за разом пропускало удар. Охватившая паника помешала Майё увидеть стороннего наблюдателя, притаившегося в тени невысокого кустарника неподалеку. Запах приближающейся неизбежной смерти заглушил все вокруг, мешая мистеру Варах учуять того, кто с ледяным спокойный следил за его предсмертной агонией.