Странно? Еще бы.

Кто ее интересовал? Не Машин ли возлюбленный был объектом ее интереса? Не его ли запретные амурные дела привлекли такое внимание? Не его ли деньги, полученные неправедным путем, разбудили ее любопытство?

Что делать? Рассказать ему или нет? Но тогда придется рассказать обо всем. И о том, что она совершила. Он ее точно бросит после этого. Теперь уже точно бросит!

Что же делать?

Назаров вошел в темное фойе редакционного здания, где до недавнего времени работала Настя Глебова. Интересно, подумал он, озираясь, она все еще в штате? Или уволили за прогулы?

Подошел к доске объявлений, почитал. Ничего стоящего. О Насте ни слова. Новости из жизни редакции показались ему никчемными. Охраны не было, турникета тоже.

Не встретив никаких препятствий, Назаров отправился гулять по узким коридорам. Слушал оглушительный женский хохот, мужскую брань, грохот каких-то железок, может, даже печатных станков. А что? Верстают свою газетенку прямо здесь, по старинке. С них станется.

Кабинет главреда обнаружился в самом конце коридора. Массивная металлическая дверь, табличка, на табличке под должностью: «Глебов Василий Геннадиевич».

Назаров потянул дверь на себя и вошел.

За огромным, как сцена, столом сидел полный потеющий мужчина с почти лысой головой. Он ничего не делал. С печалью рассматривал кончик авторучки, которую сжимал в ладонях.

– Добрый день. Я войду? – Назаров, не дождавшись разрешения, уже вошел. На ходу начал представляться: – Назаров моя фамилия. Назаров Максим Сергеевич. Капитан убойного отдела.

Толстяк вяло кивнул, потянулся рукой к нему, но потом передумал. Руку уронил обратно на стол, снова вцепившись в авторучку. Назарову указал глазами на стул у окна, обитый дерматином.

– Глебов Василий Геннадиевич? – уточнил Назаров, седлая стул на середине комнаты, куда он его собственноручно оттащил. – Главный редактор?

– Все так. – Толстяк вздохнул, глянул на него так же печально, как на кончик авторучки минутой ранее. – Что привело вас ко мне? Есть горячий материал? Готов заплатить.

Все это он произнес заученной скороговоркой, но в голосе энтузиазма не было ни на грош.

– Платить мне не нужно. И я не с материалом, я с вопросами. Не стану ходить вокруг да около. К нам поступило заявление от вашего сотрудника Светлова Ивана Ивановича.

Губы Глебова вытянулись в тонкую линию и неожиданно задрожали. И Назаров отчетливо услышал, как сквозь них проползло осторожное: «Мерзавец».

Ого, вот это начало.

– Он заявил об исчезновении своей девушки Глебовой Анастасии Ивановны. Кстати, вы не родственники?

– Нет. Однофамильцы. – Главный редактор провел дрожащей рукой по редким волосам. – Хотя от такой дочери или сестры я бы не отказался. Светлый человек, не то что этот…

– Светлов, – подсказал Назаров.

– Совершенно верно! Это не человек, поверьте! Это просто пиявка какая-то!

– Пиявка?

Назаров вспомнил ухоженного парня. Он мог показаться кем угодно, только не пиявкой.

– Пиявка, – с чувством повторил Глебов. – Сначала присосался к Настиному везению. Потом к ее успеху. Дальше на талант посягнул!

И он, запыхавшись, замолчал.

– Объяснитесь, – жестко потребовал Назаров.

– Не вопрос.

Полные руки, плотно обтянутые рукавами белоснежной сорочки, взметнулись и снова упали на стол. Он минуту молчал, рассматривая Назарова. Потом начал говорить.

– Для начала ему повезло, что я их взял на работу. Не его, заметьте, взял. Настю! Потому что она как-то так повела со мной беседу… Как-то так быстро к себе расположила. Еще и фамилия, понятно, сыграла. Но нет, не в фамилии дело. Просто сразу рассмотрел талантливого журналиста и хорошего человека. Не смог я ей отказать, вот не смог! Потом она стала просить за Светлова. Пришлось взять и его. Вообще-то у нас коллектив очень хороший. Но с ним я так и не сошелся.